Все оказалось куда проще, чем ожидал Кэсерил, – они всего лишь спустились к реке и вернулись обратно. А поскольку он объявил, что во время прогулки разговоры будут вестись только на дартакане, то в довершение ко всему удалось насладиться еще и тишиной.
А потом – ужин, после ужина – в свою комнату, примерять и развешивать новые, подаренные ему, вещи и пытаться расшифровать первые страницы дневника того бедного мертвого глупца. Однако очень скоро веки Кэсерила налились свинцом. Он рухнул на кровать и проспал до утра, как бревно.
Все шло столь же мирно, как и началось. По утрам – уроки с двумя юными леди: дартакан или рокнари, геометрия, арифметика, география. Для занятий по географии Кэсерил стянул у воспитателя Тейдеса хорошие карты и развлекал принцессу и ее подругу несколько подредактированными рассказами о самых своих экзотических похождениях по Шалиону, Ибре, Браджару, Великой Дартаке и пяти вытянутым вдоль северного побережья, вечно враждующим провинциям Рокнара.
Последние его впечатления от Рокнарского архипелага – глазами раба – подверглись еще более строгой редакции. Откровенную скуку и нежелание заниматься рокнари – ученицы его зевали до боли в челюстях – он излечил тем же лекарством, которым потчевал в свое время парочку других своих учеников, юных пажей при дворе Гуариды. Он пообещал леди знакомить их с одним из рокнарских ругательств (не из самых грубых, разумеется) за каждые выученные двадцать слов придворной речи. Пользоваться этими ругательствами в дальнейшем девушками, конечно, не предполагалось, но понимать, что говорится в их присутствии, им не помешало бы в любом случае. Подруги краснели и очаровательно хихикали.
Кэсерил ответственно отнесся к своему первому поручению – собрать доказательства виновности или невиновности судьи. Опираться на слова ди Феррея он не мог, поскольку тот никогда не сталкивался с судьей на профессиональной почве. Несколько походов в город в надежде отыскать кого-нибудь, кто помнил бы Кэсерила по старым временам – семнадцать лет назад – и мог бы поговорить с ним откровенно, также не принесли особого успеха. Единственным, кто его узнал, оказался пожилой пекарь, который многие годы продавал сладости всему пажескому корпусу замка. Но пекарь был мягким, любезным человеком и в жизни не вел никаких тяжб и судебных процессов.
Тогда Кэсерил с удвоенной энергией углубился в книжку торговца, тратя на ее расшифровку все свое свободное время. Как ему удалось понять с немалым облегчением, несколько первых, поистине омерзительных экспериментов по вызову демонов Бастарда не удались. Имя покойного дуэлянта ни разу не упоминалось, но по некоторым деталям нетрудно было догадаться, о ком идет речь. Имя же судьи не всплывало вовсе.
Но не успел Кэсерил распутать этот клубок и наполовину, как дело из его неопытных рук перешло в руки придворного следователя провинкара Баосии. Следователь прибыл в Валенду из делового Тариона, куда сын вдовствующей провинкары перенес столицу сразу по принятии наследства отца. Как подсчитал Кэсерил, времени до прибытия следователя прошло ровно столько, сколько требовалось, чтобы провинкар получил письмо от матери, распечатал и прочел его, отправил приказ в канцелярию юстиции Баосии, после чего следователь собрался в путь вместе со своими подчиненными. Да, вот они, привилегии. Кэсерил подозревал, что провинкару волновал не столько вопрос правосудия, сколько то, что был нажит враг.
На следующий же день выяснилось, что судья Вриз, спешно собрав пожитки, исчез, сбежал с двумя слугами. Камин в покинутом им доме был полон пепла от сожженных бумаг.
Кэсерил сказал Исель, что это еще не является окончательным доказательством вины, но и сам мало тому верил. С другой стороны, ему не давала покоя мысль – а вдруг в тот день устами Исель действительно говорила богиня. Боги, как считали ученые-теологи Святого Семейства, действовали тайным образом – через мир, а не в нем. Даже в случаях таких ярких, исключительных чудес, как исцеление, или темных, таинственных катастроф и смертей каналы, по коим входит в мир людей добро или зло, должна открыть свободная воля человека. Кэсерил встретил за свою жизнь нескольких человек, которые, как он подозревал, воистину могли общаться с богами. Но таких было мало. Чаще попадались люди, просто верившие, что способны на это. Рядом с теми и другими ему всегда было как-то… неуютно. Кэсерил искренне надеялся, что Дочь Весны удалилась к себе, удовлетворенная происшедшим в храме. Или хотя бы просто удалилась…
Исель редко бывала в покоях младшего брата, отделенных от ее собственных внутренним двориком, и общалась с ним обычно только во время трапез или прогулок верхом. Однако Кэсерил не сомневался, что детьми они были значительно ближе друг другу, пока процесс взросления не развел их по разным мирам – миру мужчин и миру женщин.
Суровый секретарь-наставник принца, сьер ди Сайда, казалось, весьма досадовал на то обстоятельство, что к Кэсерилу обращаются, используя ничем не подкрепленный титул кастиллара. Всякий раз – за столом или в процессии – он торопился занять более почетное место, в качестве извинения улыбаясь столь неискренне, что это более походило на вызов. Кэсерил попытался было объяснить ди Санда, что тому не о чем беспокоиться, но вряд ли попытка удалась – ди Санда только улыбнулся в ответ своей лицемерной улыбочкой. Однажды во время урока он ворвался в классную комнату и потребовал обратно свои географические карты с таким видом, словно ожидал, что Кэсерил сейчас вступит с ним в бой за эти сверхсекретные государственные документы. Кэсерил же вернул пособия со словами благодарности, и ди Санда вынужден был в смущении удалиться.
Леди Бетрис прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Ну и хмырь! Он ведет себя как… как…
– Как один из наших котов, – пришла на выручку Исель, – когда во двор забредает кот-чужак. Что вы такого сделали, Кэсерил, что он так на вас взъелся?
– Уверяю вас, что у него под окном я не мочился, – не подумав ответил Кэсерил. Бетрис тихо захихикала и метнула беспокойный взгляд в сторону гувернантки – не услышала ли та их наставника.
Ох, ну чем он только думает! Это уж совсем не для девичьих ушек. Хихикают… Могло быть хуже. Он до сих пор еще не был уверен в прочности своего положения и в том, что девушки хорошо к нему относятся, хотя пока они не жаловались на него провинкаре, несмотря на пытки дартаканом.
– Полагаю, он вбил себе в голову, что я хочу занять его место, – проговорил Кэсерил, – и не может расстаться с этой мыслью.
Когда Тейдес только родился, перспектива унаследовать трон Орико была для него более чем нереальной. Однако с годами, когда стало ясно, что жена рея не сможет родить ребенка, при дворе Шалиона к Тейдесу начал быстро возрастать интерес – возможно, и нездоровый. Вероятно, это было одной из причин, вынудивших Исту оставить двор и столицу и увезти детей в спокойную, мирную Валенду. Мудрое решение.
– О нет, пожалуйста, Кэсерил! – протянула Исель. – Останьтесь с нами. Это куда лучше и интереснее!
– Безусловно, – уверил он.
– Да и вообще, вы в два раза умнее ди Санда и в десять раз больше повидали. Почему вы переносите его нападки так… так… – Бетрис замялась в поисках нужного слова, – спокойно, – сказала она наконец.
И отвернулась на мгновение, словно боясь, как бы он не решил, что она хотела произнести другое, менее лестное для него слово.
Кэсерил хитро улыбнулся своим неожиданным защитницам.