– Как думаете, стал бы он счастливее, если бы я представлялся ему лишь мишенью для его глупостей?
– О да…
– Ну вот вы и ответили на свой вопрос.
Бетрис открыла рот и снова закрыла его. Исель коротко хихикнула.
Тем не менее однажды Кэсерил ощутил сочувствие, даже сострадание к ди Санда, когда наставник принца, бледный и трясущийся, ворвался как-то утром к нему в комнату с тревожной вестью, что его царственный подопечный исчез: его нет ни в конюшне, ни на кухне и ни в одном закоулке замка. Кэсерил взял меч, готовясь выехать с остальными на поиски, и мысленно уже делил город и окрестности на сектора, взвешивая одновременно вероятность нападения разбойников, опасность утонуть в реке… а городские соблазны? Не вырос ли уже Тейдес настолько, чтобы наведаться в бордель?
Прежде чем Кэсерил успел поделиться своими соображениями с ди Санда, который думал только о разбойниках, как во двор въехал сам предмет волнений, грязный и потный, с переброшенным через плечо луком, привязанной к седлу убитой лисой, в сопровождении мальчика-грума. Тейдес с неподдельным ужасом уставился на готовый к отправке отряд.
Кэсерил, не успевший еще взобраться в седло, уселся, держа в руках поводья, на скамеечку возле лошади и с интересом наблюдал, как четверо взрослых мужчин пытают мальчика.
«Где вы были? Почему вы так поступили? Почему никого не предупредили?» – Тейдес, стиснув зубы, выносил допрос довольно терпеливо.
Когда ди Санда сделал перерыв, чтобы набрать в грудь воздуха, Тейдес отвязал добычу и бросил ее Битому, охотнику, буркнув:
– Вот. Снимите шкуру. Я хочу этот мех.
– Мех в этом сезоне никуда не годится, юный лорд, – строго ответил Битам. – Шерсть тонкая и линяет, – он показал пальцем на темные, разбухшие от молока соски лисицы. – И это очень плохо – отнимать у детей мать в сезон Дочери. Мне придется опалить ей усы, не то ее дух будет всю ночь преследовать моих гончих. И где щенки? А? Вам следовало забрать их тоже – жестоко бросать малышей умирать с голоду, – тяжелый взгляд его обратился на мальчика-грума.
Тейдес снял с плеча лук и расстроенно пробормотал:
– Мы искали нору, но так и не смогли ее найти.
– Ладно, – отмахнулся ди Санда и набросился на грума: – А ты… ты же знал, что должен был меня предупредить! – он осыпал мальчика ругательствами, которые не смел употребить в адрес принца, и закончил приказом: – Битам, отстегайте этого мальчишку за его глупость и наглость!
– С удовольствием, милорд, – угрюмо произнес Битим и зашагал к конюшням, держа в одной руке лисицу, а другой ухватив за шиворот грума.
Два старших конюха завели лошадей в стойла, и Кэсерил облегченно вздохнул – скачки отменялись, а завтрак, наоборот, маячил в перспективе. Ди Санда, чей испуг сменился гневом, конфисковал лук и повел своего удрученного подопечного в дом. Прежде чем захлопнулась входная дверь, Тейдес выкрикнул последний аргумент в свою защиту:
– Но мне так скучно!..
Кэсерил подавил смешок. Пятеро богов, какой это мучительный и тяжелый возраст для любого мальчика! Подросток исполнен энергии и жажды деятельности и в то же время скован по рукам и ногам не понимающими его желаний взрослыми, вынужден подчиняться их глупым идеям – даже мысли нельзя допустить о том, чтобы улизнуть чудесным весенним утром с молитвы на охоту… Кэсерил взглянул на небо, уже очистившееся от утреннего тумана. Покой, царивший в замке провинкары, являвшийся бальзамом для души Кэсерила, для бедняги Тейдеса был самым настоящим ядом.
Ди Санда вряд ли примет какой бы то ни было совет от Кэсерила, столь недавно принятого на службу. Но Кэсерилу было ясно, что ди Санде в случае, если тот надеется занять высокий пост при взрослом Тейдесе, следует в корне изменить свое отношение к воспитаннику, ибо Тейдес, буде все так и продолжится, избавится от своего наставника при первой же возможности.
И все же, на взгляд Кэсерила, ди Санда был достаточно разумным человеком. Другой с подобными амбициями на его месте потакал бы принцу во всех его слабостях, вместо того чтобы сдерживать безрассудные порывы. Кэсерилу довелось видеть парочку отпрысков благородных семейств, избалованных своими воспитателями донельзя… Но не в Баосии. Пока провинкара у дел, Тейдес избавлен от встреч с такими паразитами. С этой этой приятной мыслью Кэсерил и поднялся на ноги.
4
Шестнадцатилетие Исель праздновали в середине весны, спустя шесть недель после приезда Кэсерила в замок Валенды. Подарком принцессе из столицы от сводного брата Орико оказалась замечательная серая в яблоках кобыла. Кэсерил подумал, что это поистине королевский подарок. И ему не пришлось писать ответного письма, поскольку Исель была так довольна, что благодарность свою выразила в письменном виде собственноручно и отправила послание с курьером, который сопровождал подарок.
Но Кэсерил после этого события вдруг ощутил себя объектом пристального внимания и опеки со стороны Исель и Бетрис, и это его даже несколько смущало. Маленькие знаки внимания в виде лучших фруктов и овощей за столом – для улучшения его аппетита; забота о том, чтобы он пораньше ложился спать и обязательно выпивал на ночь вина – но не слишком много; кроме того, обе леди стали приглашать его на прогулки по саду. Что это означает, он не понимал, пока ди Феррей не пошутил как-то в разговоре с провинкарой, при котором присутствовал и Кэсерил, что девочки, мол, так заботятся о хрупком здоровье своего наставника, что отказались даже от безумных скачек верхом. Кэсерил, поначалу возмутившись, потом едва удержался, чтобы не начать подыгрывать – захромать, например… Женское участие – слишком приятная штука, чтобы над ним насмехаться.
А началось все с одной из верховых прогулок. Стояла хорошая погода, Кэсерил тоже чувствовал себя неплохо, и привычное напряжение отпустило его. Скоро лето, жизнь потечет и вовсе размеренно и вяло. Наблюдая, как его воспитанницы нахлестывают коней, скача по оврагам и по извилистому берегу реки в тени свежей листвы, он слегка расслабился и тоже пустил коня вскачь. И надо же было такому случиться, что именно его лошадь, испугавшись внезапно показавшейся из зарослей оленихи, отпрыгнула в сторону и сбросила седока на груду камней. У Кэсерила при падении перехватило дыхание. Он упал на спину, от боли выступили слезы на глазах. Два склонившихся над ним перепуганных девичьих личика расплывались на фоне слепящего солнца и зеленой листвы.
При помощи девушек и поваленного дерева ему удалось взгромоздиться обратно в седло. Обратный путь к замку был неторопливым и вполне благопристойным – гувернантка была бы в восторге, – если бы не терзавшее девушек чувство вины. Бег времени остановился, от муки мир в глазах Кэсерила казался искаженным. Тело периодически сводило судорогой, но больше всего его терзала жгучая боль в спине. Добравшись наконец до двора, он сосредоточился на подставленной ему скамеечке, конюхе и избавлении от проклятой лошади. Спешившись, на мгновение опустил голову и уперся лбом в седло, пряча гримасу боли.
– Кэс!
Знакомый голос донесся до него как из небытия. Он поднял голову и огляделся. Широко раскинув руки, к нему бежал атлетически сложенный темноволосый мужчина, одетый в элегантную красную парчовую тунику и красные же высокие сапоги для верховой езды.
– Пятеро богов, – прошептал Кэсерил. – Палли?
– Кэс! Кэс! Целую руки, целую ноги! – мужчина набросился на него и чуть не повалил, дословно исполнив первую часть своего приветствия, а вторую заменив медвежьими объятьями. – Кэс, приятель! Я думал, что ты погиб!
– Нет-нет.. Палли… – он почти забыл про боль. Схватил друга за руки и повернулся к Исель и Бетрис, спешившихся и передавших лошадей грумам. Девушки смотрели на них с неприкрытым любопытством.
– Принцесса Исель, леди Бетрис, позвольте вам представить – сьер ди Паллиар, моя правая рука в Готоргете. Пятеро богов, Палли, что ты здесь делаешь?