– Мне кажется, что Орико загадывает на будущее. Ведь в конце концов, – Палли снова пожал плечами, – наследник победит. Рано или поздно. Так или иначе.
– Но сейчас это будет грустная победа для старика, если его сын проиграет, – задумчиво произнес ди Феррей. – Думаю, они загубят массу человеческих жизней, а потом начнется все сначала. Игры на куче трупов.
– Мрачное занятие, – провинкара сжала губы, – ничего хорошего из этого не выйдет. Эй, ди Паллиар, расскажите-ка что-нибудь хорошее. Есть же какие-нибудь хорошие новости? Скажите мне, что жена Орико ждет ребенка.
Палли печально покачал головой.
– Насколько мне известно, нет, леди.
– Ну, тогда пойдемте ужинать и больше не будем говорить о политике. Моя старая голова начинает от нее болеть.
Пока Кэсерил сидел, у него свело мышцы, несмотря на выпитое вино, и пытаясь подняться, он едва не упал. Палли, озабоченно хмурясь, поддержал его под локоть.
Кэсерил удалился умыться и переодеться. И насладиться в одиночестве подсчетом своих синяков.
5
Ужин был щедрым и вкусным. Ди Паллиар, который никогда не был неуклюж за столом – и манеры имел прекрасные, и беседу умел поддержать, – завладел вниманием всех, от лорда Тейдеса и леди Исель до последнего пажа, столь увлекательные истории слетали с его уст. Несмотря на вино, голова его оставалась ясной, и из него сыпались только забавные истории, героем которых в основном был он сам. Во время рассказа о том, как он последовал за Кэсерилом в ночную вылазку против рокнарских саперов и как они вдвоем на месяц отбили у врага охоту к активным действиям, слушатели только переводили расширенные глаза с Кэсерила на Палли и обратно. Им явно нелегко было представить себе скромного, никогда не повышающего голос секретаря принцессы грязным, окровавленным и ползающим по камням с кинжалом в руке и со злобным оскалом. Кэсерилу было неуютно под этими взглядами. Ему хотелось стать невидимкой. Дважды Палли пытался вовлечь его в беседу, и дважды он ловко ускользал, не желая ничего рассказывать. Палли, осознав бесплодность своих попыток, сдался.
Трапеза текла неспешно и закончилась поздно. И наконец настал тот час, которого так ждал и страшился Кэсерил: когда все разошлись спать, Палли постучал в его дверь. Кэсерил впустил его и, придвинув скамейку к стене, бросил на нее подушки. Сам же устроился на кровати, которая, как и ее хозяин, при этом тихонько застонала. Палли сел, уставился на Кэсерила в неярком свете свечей. Затем начал с отличавшей его прямотой:
– Ошибка, Кэс? Ты хорошо подумал об этом?
Кэсерил вздохнул.
– У меня было девятнадцать месяцев на размышления, Палли. Я рассмотрел каждую возможность, даже самую ничтожную. Я думал об этом, пока меня не начало тошнить.
Палли спросил в лоб:
– Ты считаешь, что рокнарцы решили отомстить тебе, спрятав от нас и сообщив, что ты мертв?
– Я так думал поначалу.
«Если не принимать во внимание, что я видел список».
– Или кто-то преднамеренно вычеркнул тебя из списка? – настаивал Палли.
Список был написан рукой Мартоу ди Джиронала.
– Это был мой окончательный вывод.
Палли выдохнул:
– Низкий, грязный предатель! После всего, что мы перенесли… черт побери, Кэс! Когда я прибуду ко двору, я расскажу об этом ди Джироналу. Он самый могущественный лорд Шалиона, боги свидетели. Вместе, уверен, мы доберемся до задницы этого…
– Нет! – Кэсерил в ужасе подскочил на подушках. – Не надо, Палли! Даже не заикайся ди Джироналу, что я существую! Не обсуждай это, не упоминай обо мне – если мир считает, что я мертв, так даже лучше. Если бы я знал, что все обстоит именно так, я бы остался в Ибре. Просто… забудь об этом.
Палли пристально посмотрел в глаза другу.
– Но… Валенду вряд ли можно назвать краем света. Все равно люди узнают, что ты жив.
– Это спокойное мирное место. Я никому здесь не мешаю.
Многие в Готоргете были столь же смелы, как Палли, многие были куда сильнее, но любимым лейтенантом Кэсерила он стал из-за своего ума. Этому уму достаточно было получить единственную ниточку, чтобы начать быстро разматывать весь клубок. Глаза Палли сузились, поблескивая в отсвете пламени свечи.
– Ди Джиронал? Сам? Пятеро богов, чем же ты ему так насолил.
Кэсерил поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Думаю, это не личное. Полагаю, это была лишь маленькая… услуга кому-то. Маленькая незначительная услуга.
– Тогда правду знают еще двое. О боги, Кэс! Кто же этот второй?
Палли будет раскапывать и разнюхивать – теперь Кэсерилу его не остановить, что ни делай. Он не бросит работу ума на полпути и уже начал собирать головоломку.
– Кто мог тебя так ненавидеть? Ты всегда был самым дружелюбным и мирным человеком. Ты даже отказывался от дуэлей, а побежденным врагам никогда не предлагал унизительных для них условий и – демоны Бастарда! – даже в шутку не заключил ни единого пари! Маленькая незначительная услуга! Что могло руководить человеком, чтобы так жестоко поступить с тобой?
Кэсерил потер лоб. Голова начала болеть, но вовсе не от выпитого вина.
– Страх. Так я думаю.
Палли удивленно скривил рот.
– И если станет известно, что и ты кое-что знаешь, они будут бояться тебя тоже. Я совсем не хочу, чтобы это коснулось тебя, Палли. Я хочу, чтобы ты оставался в стороне.
– Если это действительно столь сильный страх – я бы даже сказал, ужас, – то один тот факт, что мы встречались и разговаривали, уже делает меня в их глазах подозрительным. Их страх плюс мое невежество – о боже, Кэс! Не посылай меня в бой с завязанными глазами!
– Я больше никого не хочу посылать в бой! – ярость и решительность, прозвучавшие в голосе Кэсерила, удивили даже его самого. Глаза Палли расширились. Однако Кэсерилу внезапно пришло в голову использовать неуемное любопытство Палли против него самого. – Если я расскажу тебе, что и откуда я знаю, ты дашь мне слово – твое слово! – что оставишь это и не будешь пытаться ничего разузнать и ни словом не упомянешь ни о том, что я тебе расскажу, ни обо мне? Ни намека, ни рискованных игр?..
– В общем, вести себя тише воды ниже травы, как это делаешь ты? – сухо спросил Палли.
Кэсерил хмыкнул – то ли весело, то ли печально.
– Именно так.
Палли оперся спиной о стену и в раздумье ущипнул себя за губу.
– Торгаш, – наконец ласково произнес он, – заставляешь меня купить кота в мешке и даже не даешь взглянуть на него. Вдруг там вовсе и не кот?
– Мр-р-р.
– Я просто хочу совершить равноценный обмен… о проклятье, ладно, ладно! Я всегда знал, что ты не бросишь нас на неизведанную территорию и не направишь в заведомую засаду. Я поверю твоим суждениям, а ты – в мою рассудительность и осторожность. Таким будет мое слово.
Очень, очень умелый контрудар. Кэсерил не мог не восхититься им. Он вздохнул.
– Что ж, хорошо.
Какое-то время он сидел молча, словно собираясь с мыслями и не зная, с чего начать. Этот рассказ никогда еще не звучал вслух, хотя мысленно был повторен столько раз, что слова должны были бы слетать с уст без запинки.
– История достаточно короткая. Впервые я встретил Дондо ди Джиронала четыре, нет, теперь уже пять лет назад. Я тогда на стороне Гуариды участвовал в маленькой приграничной кампании против безумного рокнарского принца Олуса – помнишь, он еще имел привычку закапывать своих противников по пояс в экскременты и сжигать живьем? Через год после тех событий его убили собственные охранники.
– О да. Я слышал о нем. Говорят, его засунули в дерьмо вниз головой.
– Есть несколько версий его кончины. Но в то время он еще правил. Лорд Гуариды загнал его войска – кучку разбойников – в холмы у самой границы, им некуда было деваться. Лорда Дондо и меня послали как парламентариев доставить Олусу ультиматум и обговорить контрибуции и условия освобождения пленных. Дела на переговорах пошли… плохо. И Олус решил, что доставить его ответ лордам Шалиона может и один посыльный. Он поставил нас с Дондо друг перед другом в своей палатке, окружив дюжими солдатами с мечами. Нам был предоставлен выбор: либо снести мечом голову своему товарищу и доставить ее вместе с ответом принца в лагерь лорда Гуариды, либо, если мы откажемся от боя между собой, остаться обоим без голов, каковые катапультируют затем в сторону наших позиций.