Из зеркала на него смотрел незнакомец. «Пятеро богов! Когда пробилась седина в бороде?» Он коснулся подбородка дрожащими пальцами. Хорошо хоть, свежеподстриженные волосы еще не начали пятиться ото лба к затылку. Вот и ладно. Если бы Кзсерилу пришлось гадать, к какому сословию относится этот человек в зеркале – торговец он, лорд или ученый, – он бы сказал, что ученый. Преданный своей науке, слегка не от мира сего. Чтобы указывать на более высокую социальную ступень, одежда требовала дополнений в виде золотых или серебряных цепей, пряжек, красивого, украшенного драгоценностями пояса и толстых, переливающихся самоцветами колец. Но она и так была ему к лицу. В любом случае, бродяга исчез. В любом случае… такой человек не станет просить места на кухне замка.
На последние вайды он собирался переночевать на постоялом дворе и отправиться в замок провинкара утром. Но вдруг банщик пустил слух, который уже разнесся по городу? Тогда ему откажут в любом почтенном и безопасном пристанище…
«Нет, надо идти сейчас». Он должен отправиться в замок немедленно. «Я не переживу еще одну ночь в неведении». До того, как падет тьма. «До того, как падет тьма отчаяния на мое сердце».
Он спрятал записную книжку во внутреннем кармане, где она, по-видимому, и находилась раньше. Оставив стопку старой одежды на кровати, повернулся и вышел из комнаты.
Уже сделав последний шаг к главным воротам замка, Кэсерил пожалел, что не имел возможности обзавестись мечом. Появление безоружного визитера не вызвало тревоги у двух стражников в зеленой с черным форме гвардейцев провинкара Баосии. Однако и значительности в их глазах отсутствие оружия ему не прибавило. Кэсерил приветствовал одного из них – с сержантской бляхой на шляпе – сдержанным кивком. Подобострастие, мысленно представляемое им ранее, было бы уместным, если бы он входил через задние ворота, а не главные. Сейчас же, благодаря стараниям прачек, он мог даже назваться своим настоящим именем.
– Добрый вечер, сержант. Я здесь для встречи с управляющим замком, сьером ди Ферреем. Меня зовут Люп ди Кэсерил, – сказал он, предоставив сержанту догадываться, вызывали его в замок или он явился без приглашения.
– По какому делу, сэр? – вежливо, но непреклонно поинтересовался сержант.
Плечи Кэсерила выпрямились; он и сам не понял, из какого уголка подсознания выплыл ответ, отчеканенный его собственным голосом:
– По его делу, сержант.
Тот автоматически отдал честь.
– Да, сэр!
Кивком велев своему напарнику сохранять бдительность, он жестом пригласил Кэсерила следовать за ним через открытые ворота.
– Сюда, пожалуйста, сэр. Я спрошу, примет ли вас управляющий.
Сердце Кэсерила сжалось, когда он окинул взглядом широкий, мощенный булыжником двор за воротами. Сколько подошв он стер на этих камнях, выполняя различные поручения для владельца замка? Старшина пажей все жаловался, что разорится на покупке сапог, пока провинкара, смеясь, не спросила, неужели тот предпочел бы ленивого пажа, протирающего штаны вместо обуви? Если так, то она найдет парочку специально, чтобы доставить ему удовольствие…
Вдовствующая провинкара все так же управляла своими владениями – бдительно, твердой рукой. Форма стражников была в отличном состоянии, двор чисто выметен, а аккуратно высаженные растения покрыты яркими пышными цветами – послушно распустившимися как раз накануне завтрашнего праздника Дня Дочери.
Стражник указал Кэсерилу на скамейку у стены, нагретую благословенным дневным солнцем и еще хранившую тепло, а сам направился к служебным помещениям, чтобы послать за управляющим кого-нибудь из слуг. Он не прошел и полпути, когда его товарищ у ворот возвестил:
– Принцесса возвращается!
– Принцесса возвращается! Шевелитесь! – крикнул сержант слугам и зашагал быстрее.
Конюхи и слуги высыпали из многочисленных дверей, выходивших во двор. За воротами раздались топот копыт и подбадривающие выкрики. Первыми под арку с совершенно неподобающим леди триумфальным гиканьем влетели две девушки на взмыленных и заляпанных грязью лошадях.
– Тейдес, мы тебя обскакали! – закричала одна из них, оглянувшись через плечо. На ней был синий бархатный жакет для верховой езды и в тон ему шерстяная юбка в складку. Чуть растрепанные вьющиеся волосы, выбившиеся из-под шляпки с лентами, были светлыми, но без рыжины – в лучах заходящего солнца они сияли глубоким янтарным цветом. У нее был улыбающийся щедрый рот, белая кожа и любопытные свинцово-серые глаза, искрившиеся в данный момент смехом.
Ее более высокая спутница, запыхавшаяся брюнетка в красном, обнажила в улыбке блестящие белые зубы и согнулась в седле, пытаясь отдышаться.
Следом за ними в ворота влетел, погоняя блестевшего от пота вороного скакуна с развевавшимся шелковым хвостом, совсем юный кавалер в коротком алом жакете. По бокам от него скакали два конюха с мрачными лицами, а позади – нахмуренный господин. У мальчика были такие же кудрявые волосы, как у первой всадницы («Брат и сестра? – подумал Кэсерил. – Скорее всего…»), только чуть порыжее, и широкий рот с более пухлыми губами.
– Гонка закончилась у подножия холма. Ты сжульничала, Исель! – выпалил он.
Она скорчила рожицу, словно говоря своему царственному брату: «Ой-ой-ой». И, прежде чем слуга успел подставить скамеечку, выскользнула из седла, ловко приземлившись на ноги.
Ее темноволосая подруга также спешилась, предвосхитив помощь конюха, и передала ему вожжи со словами:
– Выгуляйте хорошенько этих бедных животных, Дени, чтобы они как следует остыли. Мы их совсем замучили.
И, словно извиняясь за это, чмокнула свою лошадь в белый нос и достала из кармана угощение.
Последней, примерно с двухминутным отставанием, в ворота въехала краснолицая пожилая женщина.
– Исель, Бетрис, помедленнее! Не торопитесь! О-ох, Мать и Дочь, девочки, вы не должны скакать галопом через всю Валенду как умалишенные!
– Мы уже и не торопимся. На самом деле мы вообще уже остановились, – логично возразила брюнетка. – Мы не можем опередить ваш язык, дорогая, как бы ни старались. Он слишком скор даже для самой быстрой лошади Баосии.
Пожилая женщина обреченно вздохнула и подождала, пока конюх подставит ей скамеечку.
– Ваша бабушка купила вам чудесного белого мула, принцесса. Почему вы не ездите на нем? Это куда удобнее.
– И куда как ме-е-е-дленнее, – смеясь, поддразнила девушка. – Кроме того, бедняжку Снежка вымыли и вычесали для завтрашней процессии. У конюхов сердце бы разорвалось, прокатись я на нем по грязи. Они хотят всю ночь продержать его завернутым в простыни.
Вздохнув, пожилая женщина позволила груму помочь ей спуститься. Оказавшись на земле, расправила юбку и потерла ноющую спину.
Мальчик удалился в окружении толпы суетливых слуг, а девушки, не обращая внимания на недовольное бормотание сопровождавшей их женщины, наперегонки побежали к двери. Она последовала за ними, сокрушенно покачивая головой.
Добежав до двери, девушки чуть не столкнулись с появившимся на пороге полным мужчиной средних лет в строгой черной одежде, который без всякого укора, но достаточно твердым голосом произнес:
– Бетрис, если ты еще хоть раз погонишь своего жеребца галопом на холм, как сегодня, я его у тебя отберу. Тогда ты сможешь тратить свою чрезмерную энергию, догоняя принцессу бегом.
Она быстро присела в книксене и невнятно пробормотала что-то вроде:
– Да, папа.
Янтарноволосая девушка тотчас пришла на выручку подруге:
– Пожалуйста, не сердитесь на Бетрис, сьер ди Феррей. Это я виновата. Когда я поскакала вперед, у нее не оставалось выбора, и она последовала за мной.
Бровь сьера ди Феррея приподнялась, и он с легким кивком ответил: