— Где Филип?
Лицо Леона исказилось на долю секунды, но потом он одарил меня самой ослепительной улыбкой.
— После процедур он хотел поужинать в своем номере. Он так расслабился, что не был в состоянии одеться и спуститься вниз.
Я кивнула. Это было логичным, так как сама заснула после процедур. Но оставалось кое-что, не дающее покоя.
— Я счастлива видеть вас, но не понимаю, что вы здесь делаете.
Я обошла большую комнату, понимая, что для Леона было вполне логично окружить себя такой красотой и расточительностью.
— Я — племянник королевы Бевы. Я часто останавливаюсь здесь.
Леон наполнил мой бокал, хотя он был пуст лишь наполовину.
— Как чудесно.
Я потерла свой висок, не в состоянии соединить обе части сказанного и понять, что значит, Леон — племянник королевы? Только когда принесли блюдо из свиной отбивной и жареной картошки с трюфелями, до меня дошло:
— Если вы племянник королевы, значит, в вашей крови течет магия.
Леон переплел свои пальцы с моими.
— Верно. Так же это означает, что я могу показать вам самые сокровенные места этого рая.
Он подмигнул, и я хихикнула, польщенная его внимание.
Глухой голос в затылке предупреждал меня, крича, что магия означает опасность. Но голос был таким тихим, таким далеким, было легче заставить его замолчать и сфокусироваться на Леоне.
— Какие места?
— Пусть это будет сюрпризом. Я покажу после десерта.
Десерт был очень вкусным — взбитый тирамису с пропитанной ромом основой. Сочетание рома и шампанского вскружили мне голову. Когда я встала, то качнулась и ударилась об стол. Спасибо, что руки Леона были достаточно сильными, чтобы удержать меня.
— Позвольте показать, что я называю видом.
Мы поднялись по лестнице с фиолетовым ковром, затем он толкнул позолоченную стеклянную дверь, которая вела на балкон. Я вдохнула свежий воздух океана. Луна освещала бесконечную темную воду, где волны разбивались о берег в успокаивающем ритме.
Леон и я разговаривали на разные темы, разговор протекал ровно, но ни что из того, о чем мы говорили, не оставалось надолго в моей голове, которая превратилась в сито. Лишь помню, что много смеялась и делала комплименты Леону о его невероятных качествах, включающих отвагу, доброту и безупречный вкус. Когда он наклонился поцеловать меня, я отшагнула назад. Озадачив своей странной реакцией, запинаясь, произнесла:
— Простите.
Я прикусила губу. Что со мной не так? Почему мне не хотелось, чтобы идеальный мужчина поцеловал меня в этот идеальный вечер?
— Я слишком настойчив?
Разочарованное лицо Леона задело меня, и я поспешила найти достойную причину моему странному поведению.
— Мне нужно больше времени с вами, прежде чем мы зайдем дальше, — я собралась и поправила юбку. — Уже поздно. Думаю, мне лучше пойти спать.
Леон улыбнулся и взял меня за руку.
— Конечно. Позвольте провести вас до номера.
Возле моей двери он поцеловал мою руку и ушел — всегда безупречный дворянин.
Как только я сняла платье и обувь и упала на постель, мои глаза закрылись. Я заснула под дребезжащий шум и механический голос.
— Осталось четыре дня. Если ты не разрушишь проклятье, то превратишься в деревянную куклу, и твоя душа будет заперта внутри меня навечно.
На следующий день мы с Леоном вышли в океан на белом катамаране. Мы видели игры дельфинов в воде, потягивали коктейли, закусывая клубникой и пальчиковыми сандвичами. Лодка стояла близко к берегу, и Леон показал все достопримечательности и главные здания. Когда мы проплывали грот, я спросила:
— Что это?
— Ничего такого. Просто пещера.
Голос Леона был напряжен, а сам он разозлился, но когда я всматривалась в его лицо, принц улыбался. Он поднял мою руку и закружил, медленно танцуя под музыку виолончели, игравшей на борту.
Я расслабилась в руках Леона, слушая приятную мелодию и пытаясь не отставать от его плавных движений. Почему пещера была такой важной? Я не понимала, и через некоторое время решила об этом забыть.
Мы оставались на катамаране до ужина. Как только солнце зашло, меня охватил страх. Попытается ли Леон поцеловать меня? Почему я так боялась, что он меня поцелует? Все ли так нервничают в такие моменты, или я просто глупа, доводя себя до безумия?
К моему облегчению и разочарованию Леон не пытался меня поцеловать. Когда катамаран вошел в док, он взял меня за руки и пристально посмотрел в глаза.
— Думаю, вы правы на счет поцелуев. Мы должны подождать, пока вы не будете готовы.
Мое сердце согрелось его сладкими речами и пониманием.
— Тем более, что у нас впереди целая жизнь.
Я зажмурилась, не уверенная в его словах.
— Клара, я влюблен в вас. Хочу, чтоб вы стали моей невестой.
— Вы хотите, чтоб мы обручились? — мои губы дрожали.
— Да. Завтра я попрошу вас стать моей женой. Не хочу настаивать, поэтому дам вам один день подумать об этом.
Он вытащил красивое кольцо с ограненным брилиантом, который был самым большим драгоценным камнем, который я когда-либо видела.
— Ничто не сделает меня таким счастливым как то, что я надену вам его на руку и проведу остаток своей жизни с вами.
Я уставилась на великолепное кольцо, отраженное в лазурных глазах Леона. Как я могу ему отказать? Он безупречен. Все идеально.
Я наклонилась к нему, и его рука обхватила меня за талию, притягивая в объятия. Мы стояли так, пока катамаран не достиг берега. Как и прошлой ночью, Леон провел меня до номера. Зная, что завтра он предложит мне выйти за него, я почувствовала себя невесомо, как шар, готовый взлететь в небо. Или я уже? За восторгом было что-то говорившее, что все это неправильно. Я тряхнула головой, но озадаченность осталась. Я не знала, какой части себя могу доверять.
Было тяжело пожелать Леону доброй ночи. Мне не хотелось оставаться одной. Лежа в кровати, я не знала, что делать с болью в груди. Чтобы взбодриться, я напевала одну из мелодий услышанных ранее на корабле, заглушив бормотание, исходившие от моего плаща в углу.
— Осталось три дня. Если ты не разрушишь проклятье, то превратишься в деревянную куклу, и твоя душа будет заперта внутри меня навечно.
Стук в дверь вырвал меня из мечтаний. Я бросилась к ней, надеясь, что Леон вернулся, не желая прощаться на ночь. Но вместо светлых волос и голубых глаз, меня приветствовали зеленые глаза и темные волосы. Лицо не выглядело счастливым или безмятежным, как у Леона, оно было напряженное и бледное. Одежда человека была грязной и в пятнах крови. На мгновение я засомневалась, впускать ли его.
— Клара, — позвал он с тоскливой ноткой в голосе, и некоторые картины захлестнули мой разум. Я и незнакомец смеемся. Мы верхом на коне. Мы в зачарованной деревне. Мы в ветряной пустыне.
— Филип, — я учащенно заморгала, пытаясь соединить мысли, которые проносились слишком быстро, чтоб поймать их.
Он протолкнулся сквозь меня в комнату и закрыл дверь.
— Что они сделали с тобой?
— Ничего, — я оценила его жалкое состояние. — Что с тобой случилось?
— Меня бросили в темницу. Снова. Не хочется, чтобы это вошло в привычку. Я сбежал и повсюду искал тебя. Я волновался за тебя, но, очевидно, не стоило.
Он скрестил руки, ожидая объяснений.
— Я в порядке, — и, видя его недоверчивый взгляд, добавила: — Уверена, то, что тебя заперли, было недоразумением. Оплошностью.
— Недоразумением? Оплошностью? — Филип схватил меня за плечи и тряхнул: — Клара, очнись!
Послышались шаги, приближающиеся к моей двери, и я узнала голос гувернантки, прозвучавший за стеной.
— Все в порядке, принцесса Клара?