В десяти метрах от него стояла Кая Вайсотер. Никон даже затаил дыхание. Она была просто великолепна. На ней было серебряное дленное платье, сидящее на её фигуре просто идеально. Оно подчеркивало все достоинства великолепного, гибкого, тренированного тела.
— Добрый день, Кая, — улыбнулся Никон.
Даже красота подземного города не могла сравниться с ней. Никон внутренне ликовал. Его встретил не очередной член Большого Совета, который бы в лучшем случае промолчал, а в худшем начал бы философствовать о вечном и бесконечном. Интересно, какой же властью она обладает, если находиться здесь, на этой странной планете.
— Вижу, вам понадобилось что-то важное, раз вы набрались храбрости прийти к Хранителю, — сказала Кая, пока Никон подошел к ней.
— Да, — кивнул Никон, начиная забывать, зачем пришел.
— Тогда пройдемте.
Они вместе пошли в большое каменное помещение. Здесь Кая взяла небольшой браслет протянула Никону. Никон не взял его. Вместо этого он смотрел на часы, на руке Каи. Это были те самые часы, которые он видел в том сне. Более того, они тоже отсчитывали время, как во сне.
— Никон, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросила Кая.
— Не совсем, — ответил тот. — Откуда у вас эти часы?
— Не знаю, причем тут мои часы, но если вас так это интересует, то их изготовил мне Хранитель, — спокойным тоном ответила она, хотя интуиция и проклятие это отрицали.
— А что они отсчитывают?
— Время.
— А если честно? — поинтересовался Никон.
— Что они отсчитывают, я вам, извините, не могу сказать, так как это слишком личное, — ответила она. — Так что, если больше ко мне нет вопросов, возьмите, пожалуйста, анигулятор и следуйте за мной.
Никон взял его и одел, как и Кая, себе на запястье. Анигулятор являлся производителем и кислорода и специального поля, которое обволакивало тело и позволяло находиться под водой достаточно долгое время. Он так же позволял передвигаться под водой без особых затруднений, как будто ты идешь по земле.
Они прошли в подводный переход. переход который не был закрыт от воды ничем. Что примечательно, он был такой же, как и обычные наземные переходы между зданиями или между двумя разными сторонами улиц. Только окна здесь не были закрыты стеклами или защитными полями, в них проникал свет не солнца, а свет от потолка и пола. Никон знал, что подводные камни, из которых строятся переходы, да и большая часть подводных городов старого типа покрывается особенным составом микроорганизмов, которые и выделяют этот холодный синий свет. Никон ступал по светящемуся ковру — он затухал. Но едва убирал ногу, как свет возвращался, как будто ничего и не было.
Кая замолчала, а Никон корил себя, за то, что не сдержал себя. Ему вдруг хотелось поговорить с ней о чем угодно, лишь бы она не молчала. Странно, обычно Никон был замкнутый человек. Сказывалось его строгое воспитание. С раннего детства его обучали политике, социологии, философии, этике, астрологии, географии и многому другому. Его воспитывали, как положено Властелину. И у него никогда не было нормальных друзей, с которыми он мог поговорить. Не было друзей, с кем можно было разделить секреты. И не было тех секретов, которые бы можно было кому-то раскрыть. Единственными исключениями были Иван и Олимпия. Но исключения, как всегда являются лишь подтверждением правила. Властитель не имеет права любить и иметь друзей. С такими людьми проклятие разбирается быстро.
Последняя мысль отрезвила Никона. Ему нельзя любить. Ему нельзя дружить. Иначе проклятие уничтожит.
Никону опустил голову. На Каю он старался не смотреть. Вместо этого он оглядывал окружающее пространство. За пределами перехода открывался вид на город. Никону почему-то этот пейзаж уже не казался таким завораживающим. Все его мысли в голове беспорядочно крутились. И Никон с удивлением понял, что большую часть его разума занимает не столько ответ Хранителя на его вопросы, сколько женщина, идущая рядом с ним.
Никон постарался отогнать от себя непрошенные мысли. Он любит Олимпию и точка. Ему не нужен никто, кроме неё. Никон постарался сконцентрироваться на своих воспоминаниях. Воспоминаниях о тех минутах, когда они были вместе. Он вспомнил об их отношениях, об их чувствах, об их разговорах. Пожалуй, ни с кем во всей Вселенной он не мог разговаривать так легко, как с Олимпией. Эта легкость, непринужденность очень ему нравилась. Они могли общаться часами о чем угодно, будь то мелочь или проблема глобального масштаба.
— Никон, мы пришли, — эта фраза вырвала его из мыслей.
Они стояли у огромных, метров в пять каменных ворот. Хотя, при чуть внимательном осмотре было ясно, что это были уже не камни, а что-то другое. Странный, пористый материал не был знаком Никону. Он сделал зарубку на будущее спросить, что это такое.
— Спасибо, — кивнул Никон, отметив, что Кая была задумчива.
Свет играл на её лице, на её губах, так и притягивая к себе. Никону захотелось даже на мгновение забыть обо всем, и просто прильнуть к её губам. И неважно было, что поле анигулятора не дало бы прочувствовать вкус её губ. Неважно было, что они находились на глубине несколько километров под водой. Не важно, что они стояли у дверей, ведущих в самое тайное место, может быть во всей галактике Медион. Но воспитание Никона быстро подавило эту бунтарскую мысль. Уроки самоконтроля, которые преподавали ему с детского возраста, дали свои плоды.
— Я буду ждать у перехода, — сказала Кая и, развернулась в обратном направлении.
— Не стоит, принцесса, — услышал Никон властный, нет, Властный голос, который, казалось, исходил отовсюду.
Никону даже с обучением у лучших ораторов мира сего и своим личным опытом даже и пытаться не стоит повторить что-то подобное.
— Что-то нужно? — бесстрастным голосом поинтересовалась Кая, тем самым поразив Никона.
Мало кто из разумных, а тем более людей мог бы противостоять силе этого голоса. О Хранители ходили легенды. Это было очень древнее, и очень мощное существо. И практически никто не мог ему противостоять. Все, кто знал о его существовании боялись его. Если бы он хотел, галактики «лежали» бы у его ног. Но Хранитель не стремился к власти. Он стремился к мудрости и к разуму.
— Ты должна присутствовать на собрании Большого Совета по поводу проведения Фестиваля.
— Это не моя юрисдикция, — тем же тоном ответила Кая.
Никон поразился её ответу. Теперь он начинал понимать, почему именно она стала Принцессой Хранителя.
— Речь пойдет и о твоей Академии в частности.
— Хорошо. Я буду присутствовать там, — ответила Кая и ушла.
Хранитель появился в трех метрах от Никона. Хотя, трудно было сказать, Хранитель это, фантом или что-то ещё. Хранитель не так часто появлялся в истинном обличии. Никон, например не видел его ни разу истинно. Он видел лишь одни фантом и «один водяной клон». Хранитель был скорее водой, чем плотью. Слишком долго он жил в этих галактиках.
— Проходи, Никон, — сказало «вода», указывая в образовавшуюся дверь в воротах.
Никон вошел. Едва он преодолел порог, как тут же оказался в небольшой комнате без воды. Никон тут же снял поле анигулятора. Комната не была обременена мебелью. Посреди неё стоял стол из красного коралла, и два удобных современных кресла, по дизайну подходящие этому столу. На столе уже стояли два бокала отличнейшего эльфийского вина и фрукты. Это, как понял Никон, намек: разговор будет достаточно откровенный, но не долгий. Хранитель вообще обычно был нелюдим. Ему не было равных по уровню знаний в десяти галактиках. Он давно сделал те открытия, до которых современные ученные доходят до сих пор.
Никон сел в одно из кресел. Напротив тут же появился Хранитель. Никон бросил на него мимолетный взгляд, который захватывал весь его вид. Все же, Хранитель появился в истинном обличии. Это было существо высокого роста. Раза в полтора выше Никона. Медитанцы все высокие. Это связано с их эволюцией в водной среде. У этого существа была вытянутая рыбная голова. Два выпученных черных глаза смотрели, кажется, в саму душу и видели все, что там было. Плоский, широкий рот. В том месте, где у обычного человека уши, находились жабры, закрытые, небольшой, решетчатой мембраной. Кожа у существа была влажная, сине-зеленого цвета. Вообще, эти существа были вегетарианцами. Никон знал из учебников истории, что медитанцы раньше обладали способностью к фотосинтезу. Сидящий напротив него разумный живое тому доказательство.