Нынешняя жизнь Полюшки очень походила на ту, что раньше вёл в лесу под Преображенским отец Митрий. Но была одна существенная разница — женщина жила в двух шагах от села — надо было только перейти небольшую речку. И там, среди деревьев меж двух холмов, располагалось убежище блаженной. Местные считали старушку святой, хотя о признании её церковными властями речи не шло. Да и скрюченной бабкой она являлась только на вид. Всего десять лет назад, до кубанского погрома, она была молодой женщиной.
Супруга батюшки оказалась очень привлекательной, но немой — с отцом Митрием она объяснялась жестами. Проведать Полюшку вместе ней и Мартином увязались ещё с десяток жителей села. Но блаженная такому нашествию не огорчилась. К каждому из паломников она подходила по очереди и просила рассказать о его радостях и горестях. Потом — быстро проговаривала молитву, накладывала знамение и брызгала на посетителя святой водой из глиняной кружки. И переходила к следующему.
Действия старушки казались очень незамысловатыми (но только казались). От неё исходили такая сила и такое сострадание, что больные выздоравливали от одного разговора. А те, кто искал душевной поддержки, отбрасывал горести и сомнения просто очутившись рядом с блаженной. Мартин боялся беседы с Полюшкой, ведь он явился к ней не от скорбной печали, а, в общем то, просто поглазеть. Из любопытства, рождённого рассказом отца Митрия. Но блаженная, подойдя к юноше, ничего не стала спрашивать, а просто склонила голову и тихо сказала:
— Благослови меня, мальчик. Тебя ждёт великая жизнь.
* * *
— По всей России сотни таких Полюшек, — рассказывал потом отец Митрий. — А в прошлом — вообще тьма тьмущая. Некоторым из них поклонялись даже цари, как Василию Московскому, а некоторых — объявили опасными безумцами и заковывали в цепи. Хотя они порой были умнее и смиреннее нас с тобой. Главное отличие блаженных от обычных людей — в том, что они умеют принять на себя чужие печали. Без них страну давно бы разорвало от злобы, корысти и похоти. На них держится и будет держаться наш русский мир. И мне кажется, что ты — один из таких.
Мартин сидел, пораженный этими словам. А отец Митрий полез в рундук, извлёк оттуда небольшую книгу. Это был тропарион22. Батюшка открыл его и прочёл вслух: «Ты бо человеком болезни отгониши и грешных скорби разрушаеши. Тебе бо вси стяжахом надежду и утверждение, Пресвятая Мати Дево»23.
— Прости, не могу дать тебе это с собой, — продолжал священник. — Все мои книги остались в скиту у вас, в Преображенском. Тут почти пусто. Как сойдёт снег — прогуляйся к землянке у ручья, может от лихих людей и мышей чего-то осталось. У меня там не только молитвенники, но и всякие знахарские книги. Думаю, они тебе тоже пригодятся.
— Прогуляюсь, — пообещал Мартин.
Юноша больше не был расположен болтать. Но, когда пришла пора расставаться и двигаться в обратный путь, он набрался смелости:
— Скажите, отче, как так получается? Вы служитель веры, но бывший вор. Вы знахарь, повелитель лесных зверей, но пособник убийц. Вы были отшельником, но дружили с половиной нашего села. Вы обвинялись в блуде, стали расстригой, но остались в клире. Вы учёный человек, но всё время от кого-то прячетесь в глуши. Кто же вы на самом деле, батюшка?
— Я твой ангел-хранитель, сынок.
Глава седьмая. Вера
Мая 20 дня 1727 года, лес близ села Преображенского Тонбовского уезда
После возвращения из Блиновки Мартин с большим трудом дождался окончания весны, чтобы отправиться в лесной скит. Его просто переворачивало от желания жить в соответствии с тем предназначением, о котором рассказал отец Митрий. Хотелось побыстрее стать блаженным, почитаемым и любимым всеми вокруг (особенно Гелей). Но без книг дело не двигалось.
Геля приняла как должное рассказ о покаянии Мартина, и огорошила юношу новостью, что дочь старосты уехала выходить замуж за отставного военного — то ли в Саратов, то ли в Казань. «Она знала заранее, и так прощалась со мной, несчастная и одинокая», — вспомнил сирота асины губы.
Но как ему быть дальше с Гелей? Как себя вести? Этого парень не понимал. В задумчивости он даже несколько раз сходил на службу в церковь к отцу Савве, вызвав у того смесь торжества и негодования. Однако это не помогло.
22
Тропарион — сборник кратких молитв (тропарей) и кондаков (стихотворных проповедей) в православии.
23
Ты от людей болезни отгоняешь, и уныние грешных прекращаешь. Ибо в тебе все мы обрели надежду и твердость, пресвятая Матерь-Дева. (Канон пресвятой Богородице пред иконой «Утоли моя печали»)