— Дозволь нам построить в скиту большой шалаш, — предложил Севериан. — Хворым в нём будет удобно — их человек пять, не больше.
— А кто станет им готовить и обстирывать? — продолжал злиться Мартин. — Ведите тогда сюда и своих баб. Чего уж там.
— Нашим бабам сюда нельзя, — открыл глаз и встрял в разговор наполовину излеченный Лотий. — Теперь это место свято, а вера — не велит.
— А наша вера — велит, — твердо сказала Геля, которая давно подобралась к мужчинам и внимательно слушала разговор. — Несите больных, я о них позабочусь.
Глава восьмая. Цна
Августа 2 дня 1727 года, съезжая изба села Преображенского Тонбовского уезда
В старые времена в тамбовских лесах жила юная ведьма — красавица по имени Цна. Зла людям она не делала, наоборот — лечила от хворей, приваживала охотникам дичь, а бортникам — пчёл. Как-то один мордовский парень вступил в лесу в бой с косолапым, но не смог одолеть лесного князя. Друзья нашли раненого храбреца, и попросили знахарку его спасти. Вскоре охотник пошёл на поправку, а в сердцах молодых людей вспыхнула любовь.
А едва отпраздновали свадьбу, как молодожен встретил в лесу уже не медведя, а целое татарское войско. Степные воины посулили огромное богатство, если их проведут через дремучие дебри в русские земли. Цна уговаривала охотника умерить свою жадность. Объясняла, что русские не простят предательства.
— Заведи лучше татар в топкое болото, — предлагала Цна. — Тогда белый царь тебе заплатит, а, может, прикажет ещё и песню о тебе сложить.
— Молчи, дура, — отвечал муж, и сделал всё по-своему.
Долго плакала молодая женщина, но не из-за русских с татарами, а потому, что любимый обозвал её дурой. И это после того, как она отдала ему самое дорогое, что у неё было — девичью честь. Рыдала так сильно, что растаяла в слезах и превратилась в ручей, а тот — в реку, получившую имя целительницы.
Ну, а татары обманули медвежатника — богатых даров предатель не получил. Больше того, степняки разорили не только русские деревни, но и мокшанские беляки. И остался алчный проводник без жены и без дома. Сел он на берегу реки Цны и услыхал печальный плеск её волн. А в нём — упреки за то, что поставил богатство выше любви. И тогда в отчаянии охотник обернулся могучим Ценским лесом, обнял свою супругу, и с тех пор зорко хранит её покой25.
* * *
— Меня к тебе тятя послал, — рассказала Геля, когда суета вокруг излечения раненого старообрядца утихла. — У него срочный заказ в кузне, а нового помощника пока не нашёл. Да и учить его надобно. Просит тебя вернуться.
— С таким коленом я ему больше не помощник, — кивнул Мартин на раскоряченную ногу. — Да и сама видишь, что здесь творится.
— Вижу, — девушка помолчала. — А что ж сам свою рану не поправишь, раз ты теперь такой великий целитель?
— Не великий. И себя лечить, похоже, не могу.
— Ну и где это тебя так угораздило? — Геля кивнула на подбитую ногу Мартина.
— Встретил тут в лесу… — юноша понял, что сейчас начнутся новые насмешки, и замялся. — Кого не надо было встречать…
— Ладно, — вздохнула дочь кузнеца. — Придется заказ моему дяде отдать. А жаль, деньги были хорошие. Мартин, я пойду, а то дорога неблизкая, и вместо тропы — просто ужас. Я сюда еле пробилась через болото.
— Вернёшься, чтобы помогать мне с хворыми как обещала?
— Посмотрим.
Шалаш был возведён буквально за пару дней. Стены проложили мхом, поверх набросали еловых лап. Для раненых из толстых веток связали корой лежаки, и покрыли их свежим сеном. Молодой подлесок на поляне был вырублен, на месте старого кострища появился каменный очаг. Полуразвалившуюся беседку подлатали, а покосившееся распятие — аккуратно водрузили на прежнее место.
Суета в скиту царила неимоверная. Стук топоров и скрежет пил мешали Мартину сосредоточиться на штудировании знахарских книг, и он спрятался от плотников в полуземлянке. Там же пережидал строительный гвалт и выздоравливающий Лотий.
— Мы давно по лесам маемся, таких шалашей уже с сотню построили, или больше, — объяснил расторопность своих людей старовер. — Наша родина — Липовка, оттуда сейчас идём.
— Наша Липовка? — удивился юноша.
— Нет. Липовок на Руси что Матрён с Иванами — не сосчитаешь, — в голосе Лотия мелькнула улыбка, хотя это было сложно понять по выражению искалеченного лица. — Наша — в керженецких краях. Но там сейчас Питиримово разорение26.
— Какое разорение? — не понял Мартин.
25
На основе «Легенды о Цне» из книги Александра Васильевича Сохранского «Легенды и предания Тамбовского края».
26
Питиримово разорение — гонения на старообрядцев в Верхнем Поволжье (в основном в керженских и чернораменских лесах) начиная с 1720 года на протяжении двух десятилетий. Организатором карательных военных экспедиций стал епископ Нижегородский и Алатырский Питирим, который в прошлом сам был раскольником, но вернулся в лоно Православной церкви.
В результате «разорения» множество тайных скитов и монастырей прекратили своё существование. Почти 50 тысяч человек были либо обращены в государственную веру, либо записались в двойной оклад, либо насильно отправлены в православные монастыри. Ещё больше староверов убежали в Сибирь или в сопредельные страны. Наиболее известные группы беглецов-переселенцев — «кержаки» и «липоване».