— Дядя умер прошлой ночью. — Мой кадык стал весить тонну.
— Он был хорошим человеком. — Слабый голос Лиама был голосом опустошенного человека.
— Уверен, его отравил тот же человек, который отравил Мари.
Лицо Лиама ожесточилось.
— Не смей говорить о Мари.
Не желая потерять связь, я сказал:
— Мне нужно поговорить с твоей горничной Дезире.
Глаза Лиама расширились.
— Зачем?
— Потому что вчера она сопровождала Терезу на балу. Дезире была переодета волком и дала дяде шоколад, который он съел в момент перед смертью. Он был отравлен.
Лицо Лиама снова стало беспристрастным, и он посмотрел на меня.
— Аутопсия Мари не показала никакого признака отравления.
— Необычным способом. Мы имеем дело с черной магией. Дезире использует черную магию.
Смех Лиама граничил с истерией.
— Это чересчур даже для тебя. Черную магию тяжело достать. Нужно знать куда идти и иметь, чем заплатить. Сомневаюсь, что у горничной есть столько денег или что-то, что она могла бы предложить.
Я вручил Лиаму письмо со Змеиного Острова и подождал, пока он его прочтет.
— Зачем ты показываешь мне это? — спросил он.
— Думаю, Дезире это Делайла.
Лиам покачал головой.
— Невозможно.
Дрожь в его руке говорила, он не был полностью уверен в своем заключении.
— Пожалуйста, позволь мне увидеть Дезире.
Лиам пробежался рукой по мягким волосам, которые выглядели так, будто их мыли несколько дней назад.
— Она ушла два дня назад.
Я быстро вскочил. Мое кресло отъехало назад.
— И тебе не показалось это подозрительным? — Когда он ничего не ответил, я добавил, — куда она отправилась?
— Не знаю. Уборщик сообщил об ее уходе. Она не долго работала на меня, так что я не рассматривал ее уход, как большую потерю, особенно, после всего, что случилось недавно. — Слезы навернулись на его глаза, заставив меня поостыть.
— Я так сожалею о твоей потере, Лиам. Вы выглядели такими счастливыми вместе. Если бы я знал, что Делайла что-то замышляет, я бы… клянусь…
— Чем? — перебил Лиам, почти сорвавшись на крик. — Ты не можешь поклясться своей семьей и не можешь поклясться своей честью. Может, ты и не убивал Мари физически, но твое присутствие убило ее. Прими это, Нолан, ты проклят, и каждый, кто сталкивается с тобой, умирает. Перестань во всем винить сестру и будь мужчиной. — Он наклонился вперед. — Почему ты не заберешь меня тоже? Я готов. Мне больше не за чем жить.
— Я найду Делайлу и отдам ее под суд.
Было много чего, что я хотел бы сказать Лиаму, но знал, что он не поверит мне, пока действие проклятья не прекратится. Если я надеялся на восстановление нашей дружбы, нужно было доказать, что Делайла стояла за преждевременной смертью Мари. Но, если я и докажу вину Делайлы, то не верну Мари, и мне придется постоянно жить, зная, что невинные люди умерли из-за того, что моя сестра хотела отомстить.
30. Джоли
Я знала две вещи. Нолан пришел к выводу, что за убийствами стоит его сестра. И Делайла бежала из города.
Я не была уверена в ее исчезновении. Согласно словам Манфреда, ей нужны еще две смерти, чтобы сработало проклятье, за которое она заплатила, и я глубоко сомневалась, что она отказалась от них и от возможности причинить боль или далее обвинить брата.
О чем я волновалась, так это о магии, которой она обладала. Я не собиралась возвращаться к Манфреду и заключать другую сделку. Один раз был достаточно пугающим, и цена, которую я заплатила, преследовалат меня каждый раз, когда я была с Ноланом.
Но Делайла вряд ли была такого же мнения. Эта женщина хладнокровно убила родителей, уничтожала и подставляла брата и не волновалась о том, кто должен умереть для того, чтобы она достигла цели. Она бы предложила Манфреду душу, если бы это помогло заполучить больше заклинаний.
В виду того, как эффективно Делайла дважды вырубила меня с помощью желтой жидкости, я ожидала, что она вернется с большим количеством заклинаний. Нужно придумать как нейтрализовать жидкость. Подготавливая поднос с ужином, я обдумывала, как могу это сделать своими силами, не имея магии. Без настроения находиться в чье-либо компании, я вошла в кабинет, надеясь, что Нолан уже вернулся в свои покои. Но он не только не ушел, он ждал меня, одарив осуждающим взглядом.
— Ты меня избегаешь, — произнес он вместо приветствия.
Мои руки задрожали, и я поставила поднос, не произнеся ни слова.