Жёсткие же кудряшки тёмно-русых волос мистера Кларка были созданы для того, чтобы зарывать в них свои натруженные пальцы, уставшие за день работы, и играться с ними, разбирая на прядки.
Но вот характер этого неординарного объекта мужского пола оказался совсем не под стать внешнему облику. Или как раз, под стать.
Марисоль плохо разбиралась в мужчинах и их характерах. Ей до сей самой минуты не приходилось любить и быть любимой, а потому она не совсем понимала, почему её так тянет к этому грубому типу, хотя должно бы наоборот отталкивать.
Но практичность знахарки была на высоте. Он подходил ей по физическим параметрам, а что ещё должно было волновать?
Марисоль не знала. И пока ещё готова была терпеть этого хама.
- Что тут смешного? – повторила она, скрипнув зубами.
- Кого она полюбила? – Хейден опять едва не ударился в смех, но вовремя сдержался. - Зверя? Это уже какая-то зоофилия получается!
Его опять-таки пробрало, и он усердно принялся смахивать выступающие на глаза слёзы своими широкими ладонями.
Марисоль была похожа на каменную статую. Плотно поджав губы, она всё с таким же непониманием смотрела на парня, который, казалось, окончательно свихнулся.
- Что такое это зоо… ну, то, что ты сказал.
- Это когда… - Хейд остановился, замахав руками. – Я не буду тебе этого объяснять. Не стоит забивать свою светлую неиспорченную головку подобными вещами. Кажется, ты что-то хотела мне рассказать? Ну же, продолжай…
Девушка, кажется, разозлилась, не желая продолжать.
- Если тебе не интересно, то можешь убираться прямо сейчас! – сухо бросила она.
- Конечно, интересно! – с горячностью возразил Хейден, понимая, что его бесконтрольная веселость окажет ему дурную услугу, и он очутится один в этом жутком лесу, без крыши над головой.
А как ему найти Лауру, он и близко понятия не имел. А потому имело смысл потянуть время. Ну не жениться же на Марисоль, в конце-то концов!
- Только попробуй ещё раз перебить меня! – предостерегая, прошипела девушка, грозно сверкнув глазами.
Хейден, сложив пальцы крестиком, приложил их к губам в знак беспрекословного подчинения, хотя озорной смешок уже подкрадывался к серьёзной мине, которую он пытался изобразить на лице.
Но Марисоль, понизив голос до утробно-устрашающего, сделала вид, что ничего не заметила.
Видимо, ей тоже не очень-то хотелось выставлять этого кривляку за дверь.
Глава двеннадцатая. Сказка. Часть 2.
Жила на белом свете одна пожилая женщина, хозяйка большого поместья, да из всей родни у неё была только внучка, в которой та души не чаяла.
Говорили, красивой она была, веселой да ветреной, но бабушку любила как мать, и слушалась её, и подчинялась.
И только страсти её не разделяла – бабуля была знатной цветочницей, разводила различные цветы, выводила новые сорта, и особенно ей удавались розы. Говорили, душу она в них вложила, а от того, что душа её была так светла, розы её славились своей красотой на всю округу, и далеко за ней.
Только внучка-шалунья любила те розы совсем иначе. Подбежит, наклонится, вдохнёт чудесный аромат – и была такова, шалунья- ветреница! Не хотелось ей премудростям учиться, как взращивать такую красоту самой, как ухаживать. Да только что тут поделаешь? Огорчалась бабушка, да всё шло своим чередом.
Но случилось тому, что попал в их дом сирота безродный. Откуда он взялся, никто не знал, да только запал он доброй женщине в сердце, приняла его как внука родного, отчистила, отмыла и в люди вывела. И мальчишка тот не промах оказался: вёл себя как истинный аристократ, будто манерам его с детства учили, да нрав имел кроткий, покорный.
Но более всего, что покорило старую женщину, стала его любовь к её цветущему саду, вот где нашла свою отраду добрая хозяйка!
Теперь тот найдёныш занял место её внучки в каждодневных походах в сад! Хозяйка щедро делилась с ним своим мастерством и секретами, обучала правильному уходу за капризными цветами, и тот с настоящим трепетом и энтузиазмом принялся изучать сложную науку цветоводства!
Долгими тёмными вечерами, в уютном свете камина, под треск поленьев рассказывала хозяйка своим внукам легенду о Синей Розе, и много всего было в той сказке намешано, да запала она в душу впечатлительному мальчику.