— Все равно должна быть какая‑то закономерность. Вспоминай, Том. Любые мелочи: фазы луны, дни недели, артефакты, время суток, собственные слова или даже мысли…
— Мысли не помню… – нахмурился Том, – но точно помню, что молчал. Когда я нашел пророчество, со мной был Элджи. А сегодня в Зале Наград были только я и Боумен, Орр пришел много позже…
Августус отмахнулся:
— Элджи нам и не важен. А вот что мне действительно непонятно: почему пуффендуйка? Ведь английским же языком сказано, что «первую печать сорвет отец отчаянный». Мы же предполагали, что это связано с Гриффиндором. Пуффендуй или ее последователи должна открыть лишь вторую печать.
Элджи всполошился:
— А вдруг мы пропустили первую печать, а это уже вторая?
— Тогда получается, что пророчество неверно составлено, – рассудил Августус. – Все должно быть в свой срок: первая, вторая… и так далее.
— Я окончательно запутался, – пролепетал Элджи, сокрушенно покивал головой.
Антонин помолчал, вздохнул тяжко, затем выдал:
— Ладно. Предлагаю второй план. Действуем по практике, а не по теории. Пусть эта печать будет первой, считаем, что ее открыла Пуффендуй. Следующую, в нашем случае вторую, печать согласно пророчеству должна открыть Когтевран. Том, у тебя случайно не завалялось знакомцев в Когтевране.
— Только в Гриффиндоре двое, – ответил Том мрачно. – И вообще насчет всяких знакомцев – к Августусу. Он у нас любитель общения без границ и сословий.
Антонин и Августус на миг встретились взглядами, тут же оба отвернулись.
— Мы с ним временно в ссоре, – констатировал Антонин. – Так как вам мой план?
Том посмотрел на Антонина в упор, раздраженные слова вырвались со вздохом:
— Тебе как ответить? Честно, но грубо, или соврать, но ласково.
— Побереги слова, друг, я все понял, – сдался Антонин. Обессилено опустился в кресло, через минуту вновь вскочил на ноги. – А у меня еще есть запасной вариант. Последний, Руквуд, не кипятись!.. и самый оптимистичный. Тому вообще ничего не надо делать!
На лице Августуса отразилось искреннее удивление.
— То есть как?
— А так! Пророчество есть? Есть. А пророчества имеют закономерность сбываться. Так или иначе, но Том найдет и снимет все четыре печати. Не нужно прилагать никаких усилий. Только вспомните, сколько времени и сил мы потратили, на то чтобы найти подсказки. И безуспешно. Пророчество само нашло Тома, также как и первая печать. Точно так же найдутся и другие…
Том внезапно посуровел.
— Тебя послушать, так выходит, что в этой игре мне отведена роль марионетки? Пророчество все решит само?
— Спокойнее, Том, – вмешался Сенектус. – Долохов опять сказал не подумав. Суди сам: ты не попал бы в Зал Наград, если бы не получил наказание; да и наказания никакого бы не было, если бы тебя не понесло в Запретный лес…
— В Запретный лес я пошел по необходимости, – процедил Том.
Антонин хохотнул:
— Знаем мы твои «необходимости».
Тут глянул на Тома и резко замолчал, сник, как пышный сугроб под весенним солнцем. От этой картины на лице Августуса расплылась широкая улыбка, поинтересовался с сарказмом:
— Ну что, Долохов, идеи иссякли?
Антонин поерзал в кресле, устраиваясь удобнее, покосился на Августуса угрюмо.
— Ничего подобного, просто не хочу ни с кем ссорится.
Элджи, что во время споров внимательно наблюдал за Сенектусом, осторожно соскользнул с дивана, тихо подкрался к брату.
— Ну что там?
Сенектус сидел без движения, не отрывая взгляда от пергамента, озадачено почесал затылок.
— Одно из трех: либо у меня плохо с латынью, либо с головой…
— Либо? – полюбопытствовал Элджи.
Сенектус пожал плечами.
— Либо Салазар Слизерин был сумасшедшим.
Элджи с недоумением оглянулся на Августуса и Тома, но те выглядели не менее ошарашенными. Антонин скорчил скептическую гримасу, откинулся в кресле.
Том поинтересовался осторожно:
— С чего ты взял?
Вместо ответа Сенектус протянул лист пергамента.
— Сам прочти.
Том бережно принял покрытый кляксами лист, на котором в беспорядке были разбросаны слова, отдельные зачеркнуты по несколько раз. В самом низу нетвердым, но аккуратным, почерком написано:
«Не страшись, услышав волка песню, посвященную луне, и я, умолчав последний слог, вознагражу тебя почетным званием, которое другим передается по наследству. Опасайся участи тех трех старших из пятидесяти сестер, что в подземном мире обречены вечно наполнять водой бездонную бочку. И только, когда упадет первая иголка с вечнозеленой родственницы сосны и пихты, и явятся три предвестника костлявой… Я ем. Он ест. Мы едим. Они едят. А ты? …тогда сложи десять сотен и вычти последние четыре, и получишь подсказку».