– Вот это шпилька! Двенадцать сантиметров, не меньше. Как в таких туфлях можно ходить?
– Это лабутены.
– Чего?
– Песню группы «Ленинград» не помнишь? – Она стала напевать, но резко прекратила. – Ой, она, наверное, вышла, когда ты спала. Короче, крутые туфли, дорогущие. Можно померить? У меня тоже тридцать седьмой.
– Да забирай их, я все равно носить не смогу.
– Нет, это слишком щедро. – Инга скинула с ног резиновые шлепки, затем носок и сунула их в лодочки. – Узковаты немного, но в целом… – Она встала и прошлась по палате. – Давай меняться? Ты мне лабутены, а я тебе кроссовки хорошие. Они новые почти, я их всего пару раз надела.
– Давай.
– Класс! – Девушка захлопала в ладоши. Она была очень эмоциональной. Когда приходила навестить Олю и включала турецкий сериал по телику, всегда плакала. – Лот номер два, плащ леопардовый, сорок четвертого размера. Этот мне точно мал.
– Все равно примерь, я посмотрю.
Инга накинула плащ на себя, он на ней не застегнулся. Значит, Оле тоже будет мал. Ей выдали спортивный костюм, не новый, но идеально отстиранный, со склада забытых вещей. Он был сорок восьмого размера.
– Тоже брендовый, – сообщила медсестричка, глянув на бирку. – Даже сейчас такой продать можно за хорошие деньги.
– А платье?
– Тем более. Это кутюр. – Она приложила простое на первый взгляд платье к себе. – Ты богато одевалась, Оля. Неудивительно, что тебя решили ограбить. Приперлась такая фифа в Бескудники.
– Куда?
– Район такой. Не самый благополучный даже сейчас, а уж шестнадцать лет назад и подавно… – Она бросила платье на кровать. – Там тебя нашли. Среди хрущевских пятиэтажек. Но ни в одной из них ты не жила – аборигенов опрашивали, никто не узнал тебя.
– Откуда ты все это знаешь?
– Подслушала разговор Левона Гамлетовича с Макаром.
– Кто таков?
– Друг твоего лечащего врача, он же бывший мент. Расследование по твоему делу вел, так с Сарикяном и познакомился.
– Дело так и не раскрыли?
– Повесили на кого-то из местной банды. Она как раз разбоем занималась. Но Макар считал, что несправедливо поступили, и уволился из органов. – Инга присела на кровать Оли и, понизив голос, сообщила: – Макар к тебе рвался, но Левон Гамлетович его не пустил. Сказал, что раз тот уже не мент, то нечего его пациентов беспокоить… Ой! – Девушка торопливо приложила руку ко рту. – Проболталась. А мне ведь запретили с тобой обсуждать травматичное прошлое.
– Я никому не скажу, – заверила ее Оля. – Но я не понимаю, чего доктора со мной так носятся.
– Иван Дмитриевич серию научных статей про твой случай пишет. Так что все по плану должно идти.
– Фиг ему! – И она, сложив пальцы в дулю, потрясла ими перед носом Инги. – Я не собираюсь подопытным кроликом становиться. Я жить тороплюсь, а они тормозят!
– Они срыва боятся. Ты слишком быстро восстанавливаешься.
– Как быстро, если я ни черта не помню? Картинки всплывают, я пытаюсь зафиксировать их, но тщетно. Это как со снами, понимаешь? Пока видишь их, все четко, понятно, а просыпаешься, и каша в голове.
– Нет, я сны запоминаю.
– А я нет. По жизни нет, понимаешь? – Оля стукнула кулаком по постели. – Вот опять! Откуда я это знаю? Просто вдруг поняла, что никогда не запоминала снов. Кто-то говорит, тараканы – к болезни, какашки – к деньгам, покойники – к перемене погоды. А я не знаю, что в соннике смотреть.
– Память постепенно вернется. Может, частично. И в этом доктора тебе помогут. Не только Иван Дмитриевич, ждут светило из Петербурга, профессора Эдельмана. Он давно бы приехал, да находится в Финляндии в командировке.
– Как только встану на ноги, свалю отсюда! – прорычала Оля. Она уже могла говорить в полный голос, но хрипотца еще оставалась.
– Если психоневрологическую экспертизу не пройдешь, не свалишь. Разве что под чью-то ответственность, но у тебя, похоже, нет близких родственников.
– А сестренка? Ее же найти можно.
– Пытались, когда ты очнулась. Но номера телефона, что она оставила, давно не существует.
– Да, кстати, где мой мобильный? В нем может быть и другая информация: фотографии, записи и… – Она пощелкала пальцами. – Электронная почта, во!
Инга сунула руку в карман плаща и достала сотовый. Он радикально отличался от тех, с какими ходили сейчас. Особенно формой: он раскладывался.
– Сейчас снова такие выпускают, – сообщила Инга. – Но они плоские получаются, когда их раскроешь. Так что все идет по кругу…
– Телефон отключен, – констатировала Оля, потыкав во все кнопки.
– Естественно, он разряжен. А такой шнур, который к нему подойдет, я не знаю, где сейчас найти.