– Чего это, Жанка, твой волкодав тоску нагоняет?
– Место такое, – сухо бросила она в ответ.
А Макси-Кот, уже немного пришедший в себя, заунывно изрек:
– Над большой могильной кучей ветер тучи собирает, между кучею и тучей громко Пирсик завывает от тощищи безысходной…
– Ну, Максик, остроты у тебя сегодня, – поморщилась Жанна.
Волобуй придерживался противоположного мнения. На его физиономии отразился восторг, и он спросил:
– А чего, Макс, это такой стих есть или ты его прямо сейчас придумал?
– Да как тебе сказать, – замялся Кот. – Частично есть, а частично придумал.
– Не понял, – выпучил глаза Волобуй.
– Импровизация на тему «Буревестника» Горького, – пояснил я. – Макси-Кот просто обожает корежить известные стихотворения.
– А-а-а, – протянул Волобуй.
Мне стало ясно, что он ничего не понял. Ни про «Буревестника», ни про импровизацию. Еще немного помолчав, Толян осторожно поинтересовался:
– А чего, в этом самом горьком буревестнике тоже про кладбище говорится?
Мы грохнули. Толян смотрел на нас в крайней степени недоумения.
– Чего ржете?
– Да так, – сквозь смех проговорил Макси-Кот. – Вы разве это в школе не проходили?
– Не, – уверенно отвечал Толян. – Правда, нет? – обратился он за поддержкой к нам с Жанной.
– Правда, – кивнула Жанна. – В этой школе не проходили. Я в прошлом году в своей старой «Буревестника» прошла.
– Мы с Котом тоже, – подтвердил я.
– Во-о! – расплылось в радостной улыбке лицо Волобуя. – А у нас это… видать, другая программа. Они, говорят, теперь во всех школах разные. Так чего, Макс, там, в горьком буревестнике, про кладбище или не про кладбище?
– У Горького не про кладбище, а про море и птицу, – вкратце просветил Волобуя Макс.
– А-а-а, – снова протянул Толян. По-моему, он так ничего и не понял.
Мы двинулись дальше, тщательно изучая каждый сантиметр склона холма.
– Ка-р-р-р!
Прямо из-под моих ног взметнулось что-то огромное, черное. От неожиданности я шарахнулся, потерял равновесие и, сметая все на своем пути, покатился вниз по склону. Под словом «все» я в данном случае подразумеваю Жанну и Пирса. Стоило нам докатиться донизу, как оба высказали мне свои мысли и чувства по этому поводу. Волобуй же, стоя на вершине холма, тыкал пальцем в голубое небо и с хохотом орал:
– Горький буревестник! Горький буревестник!
Подлюга Макси-Кот тоже смеялся, а проклятая ворона, продолжая кружить над нами, громко ругалась на своем вороньем языке. И впрямь «горький буревестник».
Пирс поднялся с земли без моей помощи. Я протянул руку Жанне, но она тоже встала самостоятельно. И, сердито на меня глядя, бросила:
– По твоей милости, Феденька, я тут обо что-то укололась.
– Сильно? – встревожился я. – Кровь есть?
– Нету. – Девочка посмотрела на ладонь и принялась ворошить ногой мусор. – Смотри! – воскликнула вдруг она. – Вот.
Нагнувшись, она выдернула из земли какой-то предмет.
– Ребята! – позвала она. – Глядите, что я нашла!
– Вторую половину плиты? – уже несся к нам Макс.
– Нет, – покачала головой Жанна. – Веночек!
– Какой еще веночек? – Волобуй и Макси-Кот уже подбежали к нам.
Жанна бережно держала в руке небольшой кованый венок.
– Красивый какой, – не отрывала она взгляда от находки.
Она с силой потерла пальцем один из кованых листиков. Он заблестел.
– Золото, – охнул Волобуй. – Во, блин, везет же некоторым. А у меня только два зуба.
– Дурак ты, Толик, – разглядывая листок, откликнулась Жанна. – Это совсем не золото.
– Скорей всего, бронза, – подхватил Макси-Кот.
– А почем вы знаете? – спросил Волобуй.
– А потому, что этот венок явно был частью памятника, – Жанна уже как следует разглядела находку. – Вот тут и тут, – показала она нам, – бронза сколота. По-видимому, венок был приделан к могильной плите. Или к статуе на могиле.
– Скорее всего, – поддержал ее Макси-Кот.
Я присмотрелся к венку. Выглядел он очень странно: листья вперемежку с длинными колючками. Ребята тоже внимательно изучали Жаннин трофей. Первым нарушил молчание Макси-Кот:
– Ребята, а ведь это терновый венец.
– Че-его? – протянул Волобуй.
– Шипы видишь? – осторожно коснулся пальцем одной из колючек Макс. – Это, так сказать, тернии.
– А на фига они? – вытаращился на него Толян.
– Чтобы тому, на кого такой венок надевают, было больно, – продолжал терпеливо втолковывать ему Кот.
– Это чего, вроде пытки такой? – начало доходить до Толяна. – Как, например, сейчас утюгом по спине?