– Если вы простудились, есть лекарства. Если вы перенапряглись, то есть я…
Она вспомнила разговор с девочкой, которая упрекала ее за то, что она, всемогущая королева, не спасла свою юную фрейлину.
Гайфье заметил тень, пробежавшую по лицу жены, и дотронулся до ее щеки.
– Вы грустите – не нужно…
– Почему вы хотите уйти от меня?
– Любимая, я старею… – Он улыбнулся, и эта улыбка на полумертвом костлявом лице показалась страшной. – Мне больше тридцати. Еще десять лет – и я начну лысеть, облезать… А вы все еще останетесь юной и прекрасной. Ваша юность и красота сохранится на долгие годы. Вы не сможете терпеть рядом с собой старика…
– Молчите. – Она положила ладонь ему на губы, но он качнул головой, и ладонь жены бессильно соскользнула.
– Я никогда не был ни силен, ни ловок, ни одарен, – продолжал Гайфье. – Я просто был молод. Я любил вас. Больше я ничего не умел. Вы подарили мне пятнадцать лет огромного счастья, и я бесконечно благодарен вам за это. Лучшее, что я могу сделать, – это освободить вас теперь, когда я больше не молод, не красив.
– Но ведь вы по-прежнему любите меня?
Она испытующе смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно ожидала, что он вот-вот ответит ей «нет».
– Да, – сказал Гайфье. – Я бесконечно люблю вас.
Она всхлипнула и вдруг поняла, что сдалась – смирилась с его решением.
– Вы дождетесь меня? – спросила королева. – Дождетесь – там, среди света?
– Конечно. – Он улыбнулся, на сей раз с облегчением и нестрашно. – Я буду ждать вас. Любимая. Я буду вас ждать.
Слезы текли у нее из глаз, и каждая новая слеза была крупнее предыдущей – и слаще, и в конце концов королева поняла, что смотрит на мужа сквозь пелену, как бы из-под воды. Гайфье видел в ее широко раскрытых, полных влаги глазах отражение скал и деревьев, и облаков, и бегущих лошадей, и танцующих девушек – мира, который теперь отходил от Гайфье все дальше и дальше, в то время как сам он медленно, безмолвно погружался в черные воды, пока наконец их толща не сомкнулась у него над лицом и не скрыла из виду все, что он любил на земле.
Глава двадцать седьмая
БЕГСТВО
Приподнявшись на локте, Ренье разглядывал Труделизу. Неизвестно, о чем он при этом думал; столько разных событий произошло за последнее время! На королеву напали разбойники! Представить только – это произошло совсем неподалеку от столицы! К счастью, охраняющий ее величество солдат и случившиеся поблизости друзья-однокашники, Пиндар и Ренье, сумели отстоять драгоценную жизнь королевы. Тела троих негодяев были сожжены неподалеку от места их преступления; что до двоих защитников юной Эскивы, погибших при исполнении верноподданнического долга, то их погребли со всеми почестями. Ренье, единственный из троих героев, кто остался в живых, был обласкан королевским домом.
Труделиза не находила себе места от восторга.
– Я даже не подозревала о том, какой вы герой! – говорила она, мелко целуя щеки и лоб своего любовника. – Я считала, что все ваше геройство – в постели, но как же я в вас ошибалась! Теперь требуйте от меня чего угодно! Любых ласк, любых капризов…
– Чьих? – спросил Ренье, чуть морщась: бурные восторги Труделизы причиняли ему неудобство, поскольку повязку еще не сняли и бок побаливал.
– Чьих капризов? – Она тихо рассмеялась. – Ваших, разумеется…
Ренье охотно занял у нее денег.
Талиессин знал правду о нападении на его дочь. Разумеется, регент охотно проглотил всю ту витиеватую ложь, что дружно плели для него Ренье и Эскива, и ничем не показал своих сомнений. Он распорядился выделить для Ренье просторную светлую комнату, и не в главной дворцовой анфиладе, где раненый не знал бы покоя от хождений взад-вперед придворных кавалеров и дам, но уединенные апартаменты на той половине, что принадлежала королевским детям. Ренье пользовался услугами лучших лекарей Королевства и несколько дней ел и пил все самое лучшее, прямо с королевского стола.
Талиессин явился к нему под вечер первого же дня, не дав герою как следует оправиться после подвига. Завидев в комнате регента, Ренье забился на постели, как выброшенная на берег рыба.
Талиессин махнул ему рукой:
– Можешь не вставать и не кланяться.
– Хорошо, – сказал Ренье и устроился поудобнее. – В таком случае, ваше высочество, поправьте мне подушку.
Талиессин подсунул подушку ему под спину. Ренье закрыл книгу, которую читал. Талиессин мельком глянул на название – «Явления драконов девицам, преимущественно юным».
– Ее величество рекомендовала мне этот том, – заметил Ренье горделиво-небрежным тоном. – Она утверждает, что книга весьма назидательна.
– Что случилось с Пиндаром? – спросил Талиессин и с самым равнодушным видом устремил взор куда-то под потолок, где резвились позолоченные голозадые младенцы с крылышками.
– Отважно защищая жизнь ее величества… – начал было Ренье, но Талиессин прервал его:
– Да будет тебе врать! Говори всю правду.
– Хорошо, – сказал Ренье невозмутимо. – Пиндар шпионил для Вейенто. Более того, я считаю, что Пиндар намеревался убить ее величество, а может быть, и Гайфье.
– Вейенто одержим идеей уничтожить нашу семью, – сказал Талиессин, кривя губы. – Когда-нибудь это его погубит.
– Возможно, ваше высочество.
Талиессин вперил в своего собеседника пронзительный взгляд.
– Только не ври мне больше. Хорошо?
– Хорошо.
– Что ты делал возле Графского источника?
– В чем еще вы меня подозреваете? – возмутился раненый герой.
– Абсолютно ни в чем, – заверил его Талиессин. – Я просто задал вопрос. Мне хочется знать все подробности. Любой вопрос, который касается моей дочери, важен – так или иначе. Эскива – ребенок, Эскива – женщина, Эскива – эльфийка, но, что еще страшнее, Эскива – мое дитя. Все вместе, это заставляет меня нервничать. Если ты понимаешь, о чем я.
– Откуда мне понимать подобные вещи? – вздохнул Ренье и поморщился от боли в боку. – У меня, по крайней мере, нет детей…
– Рассказывай, – повторил Талиессин.
– Я там гулял, – сказал Ренье.
– Возле источника?
– Что такого? – возмутился Ренье. – Я наслаждался природой. К тому же накануне мне там назначили свидание.
– Кто?
– Одна горожаночка.
– Как ее зовут?
– Понятия не имею… Хорошенькая. – Ренье вздохнул и вдруг рассмеялся. – Уж не считаете ли вы, мой господин, что свидание мне назначила сама Эскива?
– С нее станется, – буркнул Талиессин. – Отродье Уиды. От нее можно ожидать чего угодно.
– Только не этого.
– Ты действительно не знаешь, кто та горожаночка?
– Говорят же вам, нет. Она не пришла на встречу. Наверное, во время праздника раздухарилась, а наутро струсила. Ничего, я не в обиде. Женщин на мой век хватит.
Талиессин глубоко вздохнул.
– А солдат? Он тоже шпионил для Вейенто?
– Солдат? – Ренье медленно покачал головой. – Нет, парень просто умер ради своей королевы. Жаль, без особого толку: он даже не успел никого поранить. Так что отдуваться пришлось мне. Впрочем, там был еще один человек…
– Кто?
– Ваш сын, ваше высочество, – сказал Ренье.
– Перестань называть меня «высочеством»! Это смешно, в конце концов, – сказал Талиессин. – Как будто я – наследник престола.
– Если ваши дети будут продолжать в том же духе, вам придется занять престол, – сказал Ренье вполне серьезным тоном. – Гайфье дрался с ними, как демон. Очень храбрый молодой человек. Исключительно предан своей сестре. Будет жаль, если она этого не оценит.
Талиессин шевельнул бровями, дернул углом рта. Сухо осведомился:
– Какие еще новости ты для меня припас?
Ренье задумался, потом честно ответил:
– Кажется, это все.
Не произнеся больше ни слова, Талиессин направился к выходу. И только возле самой двери бросил:
– Выздоравливай, Ренье.
Эмери навестил брата наутро, когда ему стали известны подробности. Он разыскал Ренье в его новых покоях, принес ему хорошего вина – для восстановления утраченной крови, спелых фруктов – для бодрости духа, наилучшим образом отваренного мяса в горшочке – для восполнения больных мышц.