Гартан побледнел.
Крик повторился. В донжоне распахнулось окно. Это было окно тронного зала. И снова крик. Боль, страх, отчаяние…
И ответом ему прозвучал вопль ярости, донесшийся из-за стены. А вслед за воплем — десятки голосов завыли, загоготали, захохотали… И были они совсем близко, всего в нескольких шагах от замка.
— Барс, Коготь! — Гартан кричал уже на ходу, бросаясь к ступеням. — Держите стену. Если станет тяжко — бегите в донжон. Картас прикроет…
Гартан пробежал через двор, взлетел по скользким ступеням ко входу в донжон, рванул дверь на себя и чуть не упал — дверь была не заперта и легко поддалась.
Наместник вбежал внутрь и замер.
Комната была залита кровью. Живых не было, только трупы. Гартан на мгновение зажмурился, потом открыл глаза и посмотрел внимательно: Канты среди убитых не было. С верхнего этажа донесся еще один крик. Гартан бросился к лестнице, но тело, лежавшее на полу, вдруг пошевелилось и подняло голову. Горло женщины было рассечено почти до позвоночника, но она медленно встала. Открыла глаза и протянула к Гартану руки.
Наместник ударил мечом наотмашь и побежал наверх. Он перепрыгивал через ступеньки, дважды поскользнулся и с трудом удержался на ногах.
Перед дверью зала стоял Щенок с кинжалом в руке.
— Назад, — крикнул он, выставив оружие перед собой. — Я не пропущу тебя к моей госпоже… Не пропущу…
Гартан отшатнулся, и острие кинжала рассекло воздух перед его лицом.
— Не сметь беспокоить мою госпожу! — Щенок сделал резкий выпад, пытаясь достать наместника в горло.
Из-за приоткрытой двери зала донесся какой-то шум и детский плач.
Гартан нанес удар — меч пробил пажа насквозь, кинжал выпал из его руки, зазвенел на каменных плитах пола. Наместник стряхнул мертвое тело с клинка и вбежал в зал.
В камине полыхал огонь, на стенах — несколько факелов. В нескольких чашах, расставленных на полу, горел странный голубой огонь. Между чаш стояла Канта. И держала на руках младенца.
— Явился? — пронзительным голосом вскричала она. — Где же ты так долго ходил? Тебя совсем не беспокоит, родила твоя женушка или нет? Живого родила ребеночка или дохленького?
Канта вдруг подняла младенца за ножки, покачала в воздухе.
— Живой или мертвый, как думаешь, мой господин? Не подходи! — крикнула Канта, увидев, что Гартан хочет броситься к ней. — Только сделаешь шаг — я разожму пальцы, и твой сыночек… кровинка твоя бухнется головой о твердый каменный пол…
Гартан замер.
— Вот так — значительно лучше, мой господин. Выполняй мои приказы, и все будет хорошо. Все будет правильно… Это тебе врали, что нельзя заставить мужчину из рода Ключей делать что-то помимо его воли… Стоило мне крикнуть, как ты все бросил, всех бросил и побежал ко мне… Прибежал спасать свою женушку и ребеночка. — Канта все еще держала младенца за ноги и раскачивала его из стороны в сторону. — Хочешь узнать, как прошли роды? Удачно прошли. Я сама приняла ребенка, сама… Потому что помочь мне уже никто не мог, все были мертвы… Их убил мой верный паж. Это было нетрудно: раненые, беременные, старые, маленькие… Они даже не сопротивлялись, потому что я так захотела. Я так захотела, понимаешь? Я и этот замок… Мой замок.
Канта захохотала, ее смех взлетел к своду зала, отразился и ледяной пылью осел на пол.
— Что-то у меня устала рука, — сказала Канта. — Пальцы ослабли. Я ведь только что родила, я еще слаба…
— Не смей, — прошептал Гартан.
— Что не сметь? Не сметь быть слабой? Но мы, дамы, должны быть слабыми и томными… Ах, я не чувствую своей руки! — Младенец заплакал, Канта подняла его повыше и посмотрела в его глаза. — А глаза на твои не похожи. Серенькие, водянистые… Хотя у всех новорожденных глаза одинаковые…
— Положи ребенка на пол… — сказал Гартан.
— Ребеночка? На холодный пол? — изумилась Канта. — Да ты с ума сошел, мой милый… как можно так жестоко обращаться с собственным ребенком? Лучше пусть он стукнется головкой о пол… Или давай я ударю им о трон. О твой трон, мой господин. Он не будет мучиться, я умею хорошо бить…
— Канта… — простонал Гартан. — Канта…
— Канта. И что из этого следует? Если ты знаешь мое имя и обладал моим телом, то имеешь на меня какие-то особые права? Ошибаешься, милый, ошибаешься… Кстати, вы часто ошибаетесь, мой господин. Вы хотели сына, наследника? Вы думаете, что это сын? — Канта тряхнула ребенком. — Ошиблись, это девочка, дочь. Предмет для меня бессмысленный и бесполезный… Я хотела от вас сына. Я надеялась, что вы подарите мне сына. А вы оказались способны только на дочь…
— Я же говорил, — Фурриас вошел в зал и остановился на пороге. — Она — отмечена Хаосом.
— Ты сумел сюда прийти, убийца? Ты о чем-то догадался? Как? — удивленно воскликнула Канта.
— В самый последний момент, — сказал Фурриас. — Ты смогла затаиться… Но сегодня я услышал о человеке и доспехах… Никто не станет бояться отдельно человека и отдельно доспехов. Только когда доспехи надеты на человека. У тебя было недостаточно сил, чтобы все это сделать, замок пропитан сейчас этой силой, но он — всего лишь груда камня.
— А вместе мы — непобедимы, убийца! Я, кстати, была уверена, что мертвецы внизу остановят любого… Моего господина они не тронули бы, а вот чужого… Как ты прошел?
— Я прорвался, — проскрежетал Фурриас. — И другие тоже пройдут…
— Кто? — засмеялась Канта. — Кто эти другие? Если ты об остатках защитников замка, то им сейчас не до нас, они сражаются на два фронта, потому что их павшие товарищи снова ожили…
— Ее нужно убить, — сказал Фурриас. — Лампы на полу — рисунок перехода. Если она успеет провести обряд и принести жертву, то погибнет весь наш мир.
— Принести жертву? — Канта снова засмеялась и сделала несколько танцевальных движений.
Плащ на ней распахнулся, открывая обнаженное тело.
— Жертвы уже принесены. Вся Долина — жертвенник. Такой жертвы не было еще никогда под этим небом, ткань мироздания вибрирует… — Канта взвизгнула и подхватила дочь на обе руки. — И ты тоже приносил жертвы, инквизитор! Ты тоже убивал. Замечательный парадокс, ты пытался все остановить, но вместо этого… Вместо этого ты мне помогал… Не двигайся, Черное Чудовище! Стой, где стоишь, иначе…
Фурриас сделал еще шаг.
— Скажи ему, Гартан! Это ведь твоя дочка!
— Если я не убью эту тварь, то твоя дочь все равно погибнет, — Фурриас продолжал идти шаг за шагом, твердо ступая по плитам. — Все погибнут…
— Все погибнут! — крикнула Канта. — Все-все-все-все погибнут… Как жалко! Не подходи!
Канта подняла плачущую девочку над головой, Фурриас занес меч.
— Нет, не так быстро, — Канта ногой швырнула горящую чашу с огнем в лицо инквизитору, а сама скользнула в сторону и оказалась за спиной Гартана. — Не так…
Канта застонала.
Гартан повернулся к ней — его жена медленно опустилась на колени, осторожно положила младенца на ковер.
— Что здесь происходит? — прошептала Канта и посмотрела на Гартана глазами, полными слез. — Что со мной происходит?
Фурриас шагнул к ней, но Гартан остановил его, схватив за руку.
— Она притворяется, — проскрежетал Фурриас. — Она испугалась и притворяется…
— Что он со мной сделал? — слабым голосом спросила Канта. — Что он хочет сделать с нашей дочкой? Он ненавидит меня… ненавидит. Он хочет меня убить. Гартан…
Канта протянула к мужу окровавленные руки.
— Это же я…
Фурриас попытался высвободиться, Гартан оттолкнул его и поднял меч, который все это время держал в руке.
— Я не позволю…
— Я… я помню… — прошептала Канта. — Я помню, что произошло со мной, с людьми внизу, с несчастным мальчишкой, моим последним пажом… Как это получилось…
— Вы обещали, Гартан из рода Ключей! — крикнул Фурриас. — Была дана клятва, и вы не можете ее нарушить…
— Гартан…
— Но вы же видите… — Гартан посмотрел на свой меч, на оружие в руке инквизитора. — Она всего лишь жертва. Жертва… Нужно ведь не допустить завершения ритуала… Можно ее связать, если хотите.