Он не мог больше пить эль. Его желудок медведя выплевывал все, что он ел или пил из того, что поглощали люди.
Доннаха низко зарычал.
— Что ты от меня хочешь, Скатах?
Она склонилась, уперлась локтями в стол перед ней.
— Я хочу увидеть, как теперь ест знаменитый воин-дворф. Как животное, Доннаха? Ты ешь когтями и зубами?
Ясное дело. У себя дома он делал то, что должен был, чтобы выжить. Он отчаянно пытался быть похожим на человека в первые годы в этом облике, но утварь не ложилась в лапы. Почти все приходилось есть когтями. Он не мог даже хлеб держать, ведь его лапы не были пальцами.
Он поднял с отвращением уголок рта, глядя на жареного кабана перед собой.
— Этого ты хочешь? Посмотреть, как перед тобой ест медведь?
— Я хочу знать, насколько плохо стало проклятие. Я хочу увидеть, что ты превращаешься в животное.
Доннаха зарычал, оскалил зубы со злым звуком, уперся лапами в стол.
— Я не просто животное.
— Докажи. Ешь как человек.
— Не могу.
— Разве тогда ты не просто животное? Ты был дворфом. Помнишь, как использовать вилку и нож?
— Да.
Она отклонилась на стуле, расслабленно выглядела, но ее взгляд был хитрым.
— Тогда ты думаешь, что быть человеком — это состояние разума.
— Это общее состояние.
— Но ты не выглядишь как раньше, — Скатах указала на его мохнатое тело. — Как ты себя зовешь?
— Проклятый.
— Расскажи о своем проклятии. Кто сделал это с тобой?
Слова тут же застыли на языке Доннахи. Он не мог никому говорить о проклятии. Он не мог говорить ничего, кроме того, что был проклят, иначе все тело застывало. Он мог лишь смотреть на Скатах в гневе.
— Как нам снять твое проклятие?
Он снова молчал.
— Как давно ты проклят?
Вечность, хотел сказать он. Лишь одно могло снять его проклятие: если кто-то разглядит за шерстью и когтями его и сможет остаться с ним на год и день. Требовалось лишь это — женщина, которая останется верной на это время, несмотря на его облик.
Он не понимал логику. Королева троллей прокляла его и установила правила, и они не были четкими, ими можно было манипулировать. Она не была самой умной на свете.
Доннаха покачал головой.
— Я устал от этих игр, Скатах.
— И я. Но ты явился в мою крепость без приглашения. Ты знаешь, что я чувствую к мужчинам, что прибывают без моего позволения.
Он знал. Он слышал, что Скатах почти нравилось рвать мужчин на куски. Он фыркнул и кашлянул.
— Да, слышал, последний прибывший сюда и попытавшийся навредить твоим ученицам был сожжен.
— И где я его подожгла?
— Ох… — Доннаха пытался не смеяться от слов. — По слухам, это были самые ценные камни его семьи.
— В тебе куда больше того, что загорится, чем в том мужчине, это точно, Доннаха. Так что перейдем к делу, чтобы я позвала своих дорогих учениц отпраздновать еще год, прожитый на острове Скайе. Чего ты хочешь?
Потому она все устроила, пока он сидел перед ней. Иначе у них не было бы это все готово ко времени пира. А теперь она спешила прогнать его из крепости, готовая развлекаться, словно его тут и не было.
Это было умно. Так она заставила бы своих женщин работать, а его — сидеть посреди всего движения без звука.
— Мне нужна одна из твоих женщин, — тихо сказал он. Как бы он ни произнес, прозвучало бы неправильно. Он уже это знал. Доннаха почти весь путь пытался придумать, как лучше попросить ее. — Я не могу сказать, зачем. Мне нужна та, чьи волосы как свет солнца, которая может убить медведя, которая известна как самый красивый боец среди дворов.
Он спрашивал у Королевы троллей, что это за требования, но она не стала отвечать. Если бы он знал больше, может, смог бы пощадить бедную девочку.
Но он не хотел быть медведем вечно. Он хотел вернуться домой, к своему народу, где они могли пировать, как сегодня делали Скатах и ее воительницы.
И больше всего Доннаха хотел снова обнять брата. Он хотел похлопать ладонями по плечам кузенов и семьи, понюхать соленую землю шахт, копать с ними и искать самые красивые скрытые сокровища.
Он скучал по жизни дворца. Скучал по своей бороде, хотя забыл, как выглядели его глаза и звучал голос. И ладони…
Это стоило размышлений.
Скатах смотрела на него в шоке. Он не думал, что так потрясет ее просьбой.
А потом она засмеялась. Ревущий звук сотряс комнату, несколько голубей улетело.