Стрела свистнула возле самой щеки, заставив Гвендолен дернуться и на считанные мгновения провалиться вниз. Она отчаянно взмахнула крыльями, выравнивая полет. До сторожеовй площадки оставалось не более тридцати ударов сердца. В этот момент что-то обжигающе горячее скользнуло по ее левому боку. Первые мгновения, борясь с порывом встречного ветра и судорожно стиснутыми пальцами Логана, соскальзывающего с ее спины, Гвендолен ничего не заметила, и только долетев до башни и повалившись на пол вместе со своей ношей, она поняла, что от нее потребуются неимоверные усилия, чтобы встать на ноги. Голова кружилась, перед глазами плыли какие-то темно-красные разводы, заслоняя мир вокруг, и бок жгло невыносимо. Гвендолен сунула руку под плащ и моментально нащупала намокшую и порванную ткань. Вынимать и растерянно разглядывать пальцы она сочла неуместным, а вместо этого прижала рану рукой, стискивая края дыры в камзоле. После чего выпрямилась с четвертой попытки.
— Магистр Логан! Магистр Логан! — на площадку башни, топая и тяжело дыша, выбежало несколько людей. — Как прекрасно, что вы добрались! Провидение прислало своих переговорщиков! Они сейчас в ратуше, в Витражном зале! Бургомистр вас так ждет!
— Гвендолен, что-то не так? — Логан растерянно смотрел на свою спутницу, а та пристально глядела под ноги. По пальцам медленно текло что-то горячее, но лужи крови на полу не наблюдалось. В боку росло ощущение. будто она прислонилась к пылающему камину или приложила к коже парочку тлеющих углей. Но гораздо хуже был медленно гаснущий перед глазами свет — приходилось делать страшное усилие, встряхивая головой чтобы вспыхивающий красным туман немного рассеялся.
— Разумеется, не так, — произнесла Гвендолен сквозь зубы. Больше всего она опасалась наткнуться пальцами на торчащее древко, но стрела, по счастью, прошла навылет. — Когда десять дней подряд ездят на твоей спине — вполне достаточно, чтобы у любого выработалось стойкое отвращение к окружающей действительности. И еще вместо отдыха получаешь перспективу милого общения со Службой Провидения. Разговор причем пойдет явно не о любви.
Как ни странно, чем больше яда звучало в ее голосе, тем легче ей было держаться на ногах. Гвендолен сдавила бок пальцами как можно сильнее, надеясь таким образом немного остановить кровотечение, и неуверенно передвинула ноги к лестнице. Признаваться, что ранена, она совсем не хотела — особенно на глазах людей, с отвращением косившихся на нее. "Иди, пока идешь, — сказала она себе. — По крайней мере, ты сможешь его там увидеть. Разве это не должно заставить забыть обо всем? Ведь он в Гревене! Он дождался тебя! Он тебя ждал! Несмотря ни на что!"
В зале собралось много народу, причем новые лица проплыли у Гвендолен перед глазами одним размытым пятном. Она невольно зацепилась взглядом за знакомых — ничем не примечательное, но сдержанно торжествующее лицо Энгинна, задумчиво выпяченные губы Ирви, генерала Приумножающей ветви — а он для чего приехал? Бургомистр Гревена прижимал к груди обе руки, мгновенно забыв о свободе и независимости в присутствии столь высоких чинов Провидения. Но самым неуместным Гвендолен показалось не это. Она несколько раз моргнула, возвращаясь взглядом к одной и той же точке, не будучи уверенной в том, что видит, потому что предметы теряли четкость.
Склонив голову набок и ни на кого не глядя, а внимательно рассматривая стертый от времени и шагов узорный пол, среди воинов Провидения стоял Алларий, бывший Хранитель Чаши, а теперь — устроитель зрелищ в Чертоге Разъясняющей ветви. Видимо, тоже бывший, потому что его запястья были скованы спереди, а на нижней губе запеклась темная кровь.
Логан при виде такого зрелища резко схватился за плечо Гвендолен — по счастью, со стороны здорового бока, но у нее все равно возникло ощущение, будто в зале разом погасили все свечи. Дагадд, стоящий за спиной, глухо заворчал.
— Я счастлив приветствовать достопочтенных иерархов Ордена, — заметил Энгинн, кланяясь с замечательной иронией, — нищего арбалетчика из Валлены, изгнанного за дурной нрав своими же нанимателями, никчемного книжника, который прославился только количеством поглощаемой пищи, и жалкое крылатое создание, которое могут не презирать только такие убогие спутники. Кстати, не вижу четвертого. А где наш знаменитый неудачник Баллантайн?
— Если сьера Баллантайна нет,- Гвендолен не без усилий выпрямилась, но от накатившей ярости ей стало намного лучше или, вернее, свободнее, словно она взлетела к потолку, хотя в левом боку все равно полыхал огонь, - то видно потому, что он стесняется своих бывших собратьев, которые опустились до переговоров с такими ничтожными созданиями. Что заставило вас так низко пасть, сьер Энгинн?