— Это я, Луйг, — сказала она поспешно, словно пытаясь убедить в этом саму себя. — Я вернулась.
— Гвен? А почему я не почувствовал, когда ты проехала через ворота?
На мгновение на лице Логана промелькнуло что-то похожее на облегчение, но затем его взгляд снова остановился. Он не отрываясь смотрел куда-то ей за спину.
— Луйг! Это я. Наверно, сейчас я еще более настоящая, чем раньше.
Черты лица Логана почти не дрогнули — и в самом деле, разве перед ним было зрелище, способное как-то поколебать душу хранителя знаний и арбалетов? В конце концов, он каждый раз, сталкиваясь с какой-либо неожиданностью, всего лишь удостоверялся в том, что и так знал прежде, просто забыл или не хотел вспоминать.
— В общем, тебе даже идет платье, Гвендолен Антарей, — сказал он, слегка прищурясь. — Но нам… мне будет не хватать тебя в Совете магистров.
— Ты знаешь, почему я это сделала.
— Из-за кого, — педантично уточнил Логан. — Знаю.
— Не только! — Гвендолен подалась ему навстречу, все-таки наступив на подол, но не заметив это. Глаза ее потемнели, а волосы моментально растрепались, совсем как раньше, — Мне надоело, когда я могу сосчитать на пальцах одной руки людей, которые на меня смотрят без отвращения! Если бы я сегодня приехала в Круахан как три года назад, знаешь, где бы я сейчас сидела? На чердаке грязного дома, до утра не решаясь заснуть и не выпуская кинжала! Причем он у меня остался бы уже последний, остальные я бы потратила на тех, кто пытался бы в меня швырнуть какой-нибудь дрянью или дотянуться палкой!
— И часто последнее время дотягивались до Великого Магистра Ордена Чаши? — холодно спросил Логан, отступая на вежливую дистанцию.
— Неважно! Все равно я прекрасно видела, как ко мне относились! Как к животному, которое приносит большую пользу и к тому же кусается, поэтому его надо беречь и стараться не злить! Ты думаешь, я не знала, что ты обещал двукратное повышение ранга тем, кто согласится быть в моей свите?
— Твоя главная сила всегда была в твоей убедительности, Гвендолен Антарей, — медленно произнес Логан. — Ты могла уверить кого угодно в чем угодно. В том числе и себя саму. Но я все-таки хранитель знаний, а знание — это единственная непреложная вещь. Я знаю, ради кого ты это сделала.
— Можешь взять это свое знание, Логан, сын Дарста, — Гвендолен скрестила руки на груди и встряхнула разлетевшимися кудрями, — записать его на самом дорогом пергаменте, аккуратно сложить, перевязать шелковыми лентами и засунуть себе…
— Оказывается, — невозмутимо сказал Магистр знаний, — самые скверные стороны характера у всех живых существ поддаются переменам хуже всего. Даже если сами эти существа меняются до неузнаваемости.
— Я предупреждала, что во мне еще больше настоящего, чем прежде.
— Каюсь, не воспринял ваши слова должным образом, — Логан церемонно наклонил голову. — Больше искушать судьбу я не буду. Могу ли я чем-то загладить свою недогадливость?
— Да! — Гвендолен снова рванулась вперед. — Проведи меня в протекторат!
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Не пора ли тебе добровольно сложить с себя ранг, сын Дарста? — Гвен начала заметно терять терпение. — Пожалуй, настало время поделиться своей проницталеьностью и понятливостью с младшими воинами, иначе тебе просто не снести такой груз.
Логан только вздохнул, пропуская ее вперед в дверях. Теперь было особенно хорошо заметно, какой у нее красивый затылок, и что под прежним коротким мальчишеским камзолом была скрыта тонкая талия, пусть даже она сейчас безжалостно стянута пластинками корсажа. Но он отдал бы все, что было в его власти, лишь бы увидеть перед собой прежнюю Гвендолен — сутулящуюся и взьерошенную, кутающуюся в темный плащ до пола.
— Скоро стемнеет, — сказал он с легкой тревогой, снова посмотрев ей за спину. — А до полнолуния всего два дня.
— Боишься, что я начну с пеной у рта кататься по камням и грызть их? Не переживай, сын Дарста, из нас двоих я, несомненно, нахожусь в гораздо более здравом уме. Как, впрочем, было всегда.
По дороге Логан тем не менее бесконечно оглядывался и пытался ускорить шаги. Выглядело это довольно странно, учитывая наличие свиты из сосредоточенных молодых людей, вышагивающих на некотором расстоянии, и отсутствие людей на улицах. Вдали, правда, доносились беспорядочные крики и одинокие гулкие хлопки, которые можно было бы принять за звуки праздничных петард, если бы Гвендолен не была убеждена в том, что даже самое изощренное воображение не могло подсказать жителям Круахана повода что-либо праздновать. Она плелась за Логаном, начиная постепенно отставать.