В толпе вандерцев также происходило движение — вначале они просто пихали друг друга в сторону, чтобы лучше видеть проиходящее, потом по одному начали тянуться за секирами.
— Прекрасно, — произнес Логан с таким видом, с каким обычно говорят "более паршиво еще не было никогда". — К переговорам о заложниках, как я понимаю, добавляется еще один… то есть одна. Не будем тянуть время, мастер Ноккур.
— О чем вы говорите? Она здесь по доброй воле. Линн, разве тебя кто-то держит?
— Я здесь по доброй воле, — равнодушно повторила Гвендолен, не оборачиваясь. Она подбирала с пола кинжалы, проводила пальцем по острию и снова защелкивала в ножнах — это занятие казалось ей, судя по всему, неизмеримо более важным.
— Питаю надежду, Созидатель, — Ноккур закинул ногу на ногу, развалившись в кресле, — что вы учтете интересы Линн, когда станете торговаться за выкуп заложников. Ведь все мои гладиаторы, даже не самые искусные в бою, получают долю от добычи. Кроме того, когда мы придем к соглашению, вы ведь дадите нам беспрепятственно отплыть, правда? А то я подозреваю, что родичи высокородного Эвнория будут всячески стремиться не выпустить нас живыми из гавани. Как видите, я все предусмотрел.
Логан так стиснул зубы, что не сразу смог их разомкнуть, чтобы ответить. Однако ледяное выражение постепенно возвращалось на его лицо — основатель Ордена не мог себе позволить настолько ярких чувств более, чем на несколько мгновений. Зато таширцы впали в такое глубокое отчаяние, что долгое время не могли произнести ничего, кроме разнообразных упоминаний самого Ноккура и всех его родственников, встпуающих в противоестественную связь с различными животными.
В момент передышки, когда словарный запас у родичей Эвнория несколько иссяк, вновь раздался голос Дрея, в котором сквозило прежнее легкое удивление:
— Храбро думает девой
Дерзкий в битве прикрыться,
Дать коварному должно
Денег сполна за пленных.
Но скрыть ото всех скряга
Свою не чает тайну —
Все ж для него есть вещи
Выше ценой, слышишь.
— Ты долго еще будешь испытывать мое терпение всякой ерундой? — Ноккур раздраженно сморщился, словно от зубной боли. — Хочешь, чтобы мы потуже завязали этот галстук у тебя на шее?
— Стоит ли, о ведикий предводитель? — Дрей закатил глаза к небу. — Ведь тогда я буду вынужден навсегда высунуть язык, а он не нравится вам даже сейчас, когда надежно спрятан за моими зубами.
— Спрятан за зубами, как же! — фыркнул кто-то из свиты Ноккура, но его перебил Снэколль, торжественно шагнувший вперед.
— Сколько ты хочешь за жизнь этого маленького человека? Мы готовы выкупить его голову.
— Эй, эй! — воскликнул Дрей, живо наклоняясь вперед. — Аккуратней в разговоре с гладиаторами — они из-за врожденной тупости все воспринимают буквально. Чего доброго, отдадут вам голову без тела, а это мне как-то не к лицу.
Логан внимательно смотрел на всех них, переводя взгляд и слегка сощурившись. На мгновение его лицо помолодело и снова приобрело пытливое выражение книжника и искателя приключений, а не хранящего ледяное спокойствие властителя мира.
— К делу, мастер Ноккур. — вымолвил он наконец. — К чему тратить время на мелкого комедианта, когда перед вами сделка всей вашей жизни? Не согласны?
Ноккур действительно слегка опомнился.
— Я рад, что Орден это осознает и готов отнестись к переговорам серьезно. Хотя и удивлен, что вы столь быстро пришли к разумному пониманию ситуации, Созидатель
— Хотел бы, чтобы вы ответили тем же, — в тон ему отозвался Логан.
— Это зависит от того, сколько вы мне… точнее нам всем, предложите, — Ноккур обвел рукой придвинувшихся к нему поближе гладиаторов, на чьих лицах возникло напряженно-заинтересованное выражение, а потом ткнул пальцем в стоявшую отдельно Гвендолен. — Вы правильно подметили — этой сделкой мы можем обеспечить себя до конца жизни. Полагаю, миллиона, который обещал вам взаймы на долгий срок мой любезный Эвнорий, будет мало. В подвалах Ордена ведь тоже должны водиться кое-каие сокровища? Конечно, ваша знаменитая чаша не в счет — насколько я помню ее внешний вид, этот медный таз не стоит и трех монет.
"Что-то он неожиданно разговорчив, — одними губами прошептал Снэколль, приподнимаясь на цыпочки возле плеча Логана, но намеренно глядя в другую сторону. — Будто в самом деле сильно волнуется или чувствует себя не так, как раньше".
Логан еле заметно кивнул и сделал шаг вперед, отделяясь от толцы таширцев. Он дернул застежку осплетильного орденского плаща, и тот белым полкругом осел на пол за его спиной, сразу сделав его фигуру словно ниже ростом и чуть поуже в плечах.
— Ты ведь давно понял, Ноккур Коварный, что деньги — не самое главное достижение. Что великую власть, преклонение людей и страх врагов зачастую вызывают люди в незаметных серых камзолах, не носящие ни одной драгоценности, но умеющие побеждать. Я признаю твою победу надо мной и готов огласить ее повсюду, вплоть до самого маленького клока земли во Внутреннем океане. Но оставь этот миллион мне и Эвнорию. Я отдам тебе взамен любую другую вещь или сделаю все, что ты мне прикажешь.
Таширцы в изумленни начали переглядываться. Самый младший из вандерцев презрительно хмыкнул, уперев руку о рукоять секиры, но Снэколль и двое постарше молчали, чуть усмехаясь углом рта.
— Я ведь уже сказал, что твоя чаша мне ни к чему, — на первый взгляд казалось, что Ноккур говорил раздраженно, но те, кто его успели неплохо изучить, как Гвендолен, например, видели, что он просто дергается, разрываясь от выбора и не в силах сразу принять решение. — И ты сам мне доказываешь, что деньги — это главная ценность, раз так упорно их добиваешься.
— Должно же у меня быть какое-то утешение, — Логан ухмыльнулся с горечью и легкой издевкой, — после того как вести о моем поражении и о том, что я признал твое торжество, разнесутся везде?
— Слушай, дружище! — поспешно выкрикнул Дрей. Он никак не мог молчать столь долго и теперь подпрыгивал на месте от нетерпения. — Я тоже признаю свое поражение! Более того — мое поражение гораздо более глубокое и полное! Самое пораженческое из всех пораженческих! Если оставишь ему один миллион, давай мне два!
— Ты можешь потребовать у меня все, что угодно, — повторил Логан, даже не покосившись в сторону шута. — Все, что невозможно купить за деньги.
— Почему же, как раз и можно купить, — пробормотал Ноккур скорее к себе под нос, ни к кому особенно не адресуясь. — За миллион золотом, например.
— Султан Эбры за одну возможность потребовать все, что хочешь, от Хранителя Чаши отдал бы те последние пять лет жизни, что у него остались. Орден — основа этого мира, и его не забудут никогда, но сказания о победившем Орден переживут все остальные на земле.
Хотя Логан и говорил погасшим голосом, глядя чуть исподлобья, но тон его звучал по-прежнему высокопарно, как и подобает Хранителю Чаши. Некоторые из таширцев с трудом сдерживали дрожь, словно история мира действительно воплощалась сейчас, у них перед глазами.
Только Дрей, не желавший угомониться, не демонстрировал ни малейшего трепета перед легендарным моментом.
— Похоже, не то что двух, даже одного миллиона мне не видать, — произнес он, обиженно выпятив губы. — На что же я куплю вина, чтобы в нем утонули мысли о несправедливости всего сущего? Эй, парни с топорами! Где-то я слышал, что вы за хорошие стихи раздаете налево и направо всякие золотые вещички. Я вам сейчас быстренько еще что-нибудь изображу, раз у меня всякая галиматья так легко выходит.
Звонкой монеты в мире
Может что быть дороже?
Знает об этом звавший
Земли чужие своими.
Голос Логана прервал стук рукоятей секир о щиты вандерцев, которые воздели над головой оружие и дружно: им колотили друг о друга.
— Назови свое требование. Взамен — свобода Эвнория и всех его домочадцев без выкупа.
— Ну нет, — Ноккур задумался, и все невольно задержали дыхание. — Ну нет, — повторил он, — может ты и прав, я хотел бы тебя раздавить окончательно. Но откуда я знаю, что для тебя страшнее или унизительнее всего? Не угадаешь, а потом мучайся, что упустил такую возможность. Давай лучше ты догадывайся, чего я больше всего хочу. О чем много лет мечтал? Догадаешься и исполнишь — тогда по рукам. Могу дать тебе три попытки, я сегодня снисходительный ради такого удачного дня.