К драккарам со сложенными красными полосатыми парусами сходились и другие воины из Скодубрюнне. Вели еще рабов, захваченных по всему Гокстаду. Не так и много их оказалось. Их усаживали кучами на корабли и связывали между собой. Среди других Асвейг заметила и рабыню из поместья конунга, красивую пепельноволосую девушку, помощницу Диссельв Ясноокой. А вот самой королевны не было видно. Как не виднелось нигде и Борги: удалось ей спастись, или случилось самое страшное?
Воительница, что всю дорогу до пристани сопровождала Асвейг, поддернув ее за локоть, помогла забраться на борт.
— Не повезло тебе, красноволосая, — вздохнула она, показалось, с тенью сожаления в голосе. — Ты что же, дочь лагмана?
Воительница заглянула ей в лицо, но так и не дождалась ни слова в ответ. Усмехнулась и ушла, затерявшись среди широкоплечих воинов. Рядом с остальными пленницами Асвейг усадили к мачте. Тут же со всех сторон подперли чужие плечи и спины и, несмотря на прохладную погоду, стало жарко. Все меньше людей спускалось к кораблям. И наконец среди домов Гокстада стало пусто. Но шло время, а приказа отплывать все никак не отдавали. Среди викингов заметно нарастало напряжение, те, кто расселся по лавкам — грести — переговаривались и постоянно посматривали в сторону берега. Вдоль границы воды ходили другие, слоено ждали кого-то. И тут только Асвейг поняла: до сих пор не появился ни конунг Радвальд, ни Ингольв. Может, не пришел еще кто — остальных она не знала.
Уже начали звучать в разговорах гребцов предложения отплывать, пока снова не налетел шторм. Но смолкали, стоило столько кому из сыновей Радвальда грозно глянуть в их сторону. И когда уже даже они, кажется, засомневались, что конунг и его охранитель все же вернутся, на истоптанной улице показалась дюжина человек. Они шли плотно друг к другу, а когда приблизились к кораблям, стало видно, что несут кого-то на плаще.
На берегу засуетились и громко крикнули кого-то. С одного из драккаров ловко спрыгнул воин и поспешил навстречу задержавшимся. Скоро все они по быстро перекинутым с борта сходням внесли свою ношу на тот корабль, где сидела Асвейг.
— Ну, может, хоть кто-то из них издохнет, — ненавидящего буркнула женщина, сидящая к ней спина к спине, когда воина пронесли мимо.
Его уложили ближе к увенчанному огромной деревянной спиралью носу судна на устланное досками дно. Тяжко вздохнули: видно раненый был очень уж тяжел. Вслед за ними на борт взошел и конунг Радвальд. Несмотря на уже солидный возраст, он, по всему, не избегал битв: его лицо было так же перепачкано в засохшей крови, седые волосы слиплись прядями от пота.
— Где Эльди, сожри его тролль?! — громогласно выругался он, выглядывая кого-то на берегу. — Эльди, я выну голыми руками все твои кишки, если ты не поторопишься!
Послышалась приглушенная брань и возня: сомкнув спины, двое викингов пытались не пустить кого-то на драккар.
— Да отойди же ты! — прозвенел женский голос, и от сильного толчка один из воинов слетел с края сходен и с громким плеском упал в воду.
Воительница, сжимая оголовье топора на поясе, почти взлетела на борт, ловко проскочила по узкому проходу и остановилась напротив Радвальда.
— Что с ним? — она попыталась заглянуть через его плечо.
— Он сильно ранен, — строго ответил конунг — Отойди, пропусти Эльди. Он тут поможет лучше тебя.
Девушка сжала зубы и, встав между лавок, позволила пройти белобрысому мужчине, который стряхивал с только вымытых рук капли воды. Надо же, озаботился. Дальше Асвейг ничего не видела. Только слышала тихие разговоры викингов и злорадные шепотки пленников. И пыталась выглядеть среди пришедших последними воинов Ингольва. Но чем дольше смотрела, тем отчетливее понимала, что это он лежит сейчас за ее спиной раненый. Потому-то так тревожно ходит туда-сюда конунг. И потому так притихли остальные в ожидании. Но на удивление внутри не вспыхнуло и проблеска удовлетворения и радости за то, что ему воздалось за смерть Кюрри. Напротив, в затылке похолодело: так, верно, рушатся надежды. Он не сможет ей помочь, не сможет вступиться, даже если и хотел бы.
Осмотрев Ингольва, воин, которого назвали Эльди, вернулся к Радеальду и неразборчиво забормотал, склонившись к его уху. Лицо правителя вмиг посерело, почти сравнявшись цветом с седой бородой.
— Что значит, мертв? — тихо, но так, что удалось расслышать, уронил он три тяжелых, словно камни, слова.
Эльди развел руками.