-- Я бы хотела увидеть твои картины, -- сказала я тихим голосом, словно боясь напугать его. Всё моё тело вибрировало, я чувствовала, как незнакомое желание одолевает и затуманивает мой разум.
-- Ева, Ева, -- он коснулся губами внутренней чувствительной части моей ладони и посмотрел на меня глазами, наполненными каким-то непонятным мне чувством. Я практически увидела, как искры полетели в мою сторону, врезаясь в меня, залетая внутрь и взрываясь фейерверком миллионов звёзд. Бог мой. Я забыла, как дышать, моя рука дрожала, и это не могло остаться незамеченным. Он раскрыл свои пальцы, а мои – сами нашли дорогу между ними. Мы держали друг друга за руки, как будто это была самая естественная вещь в мире, но я всё ещё боялась дышать, чтобы не спугнуть счастье, казавшееся таким нереальным.
Стараясь отвлечься, я смотрела в окно. По левую руку простирался позолоченный закатом океан. Волны накатывали на светлый гладкий песок, оставляя на нём сверкающую белую пену. Кое-где в воде виднелись силуэты людей. Несмотря на то, что был июнь, вода оставалась ледяной. Я не любила холод.
Телефон Кейна снова зазвонил. Он практически не умолкал с того момента, как Кейн сел за наш столик. Вот и сейчас с периодичностью в несколько минут он получал сообщения. Он сбросил очередной звонок, и я заметила, что дисплей телефона сообщал о 56 пропущенных вызовах и более 30 сообщений. Чувства накатывали на меня волнами, меняя градус накала от единицы до десятки по десятибалльной системе исчисления и включали всю палитру эмоций: от радости, возбуждения, неутолимой страсти и желание обладать им до жгучей ревности ко всему и страху вновь потерять его. Я начинала бояться себя.
Быстро проехав Санта Монику, мы заехали в Малибу. Ещё десять минут, и я буду дома. Всё внутри меня сжималось от того, что я и понятия не имела о том, увижу ли я его снова. Эти до сих пор незнакомые мне чувства бурлили и кипели во мне словно лава в Йеллоустоунском парке, который мы посещали в рамках обязательной школьной программы.
Закат облизывал красные черепицы домов на побережье, оставляя крыши пылать, словно они были охвачены огнем. Кейн проехал поворот на Кеннон-роуд, который вёл к моему дому и помчал дальше. Я вопросительно посмотрела на него.
-- Куда ты меня везёшь? -- спросила я с надеждой, что побуду с ним ещё немного. На самом деле мне было всё равно, куда он направляется, лишь бы он был рядом. Я слепо доверилась ему.
********
Кейн повернул налево и поехал по Брод каст бич в сторону частных резиденций.
-- Ко мне домой, -- ответил он, бросив на меня один короткий пламенный взгляд, -- ты же хотела увидеть мои картины, не так ли?
Боже, да ведь я сама его попросила. Наверное, он думает, что я ничем не лучше Киры, набросилась на него как изголодавшийся хищник. Мне стало немножко не по себе, но даже это было лучше, чем вернуться домой и потерять его навсегда. Я сделала именно то, что он посоветовал мне год назад, когда мы впервые встретились. Тогда он сказал мне: «Слушай свое сердце!»
(???) Кивнув, я что-то промычала. Мой рот в миг превратился в пересохшую пустыню. Кейн свернул налево и притормозил у высоких двухстворчатых ворот из массивных деревянных панелей. Ожидая, пока они откроются, он постукивал пальцами по рулю. В уголках его губ наметилась едва заметная улыбка. Мягкий розовый свет подчёркивал его высокие скулы и красивую линию губ. Я не могла оторвать от него взгляд. Он явно почувствовал это, и его дыхание становилось всё глубже. Я понимала, что Кейн возбуждался, и потому боялся посмотреть на меня. Всё ещё крепко сжимая его правую руку, я притянула её к себе и нежно провела кончиками пальцев по его коже.
Миновав пост охраны, Бентли проехал по мощенной терракотовой плиткой дороге и повернул направо к дому. Мы остановились, и перед тем, как он отпустил мою руку, Кейн поднёс её к губам и поцеловал, глядя мне в глаза. Где-то внизу моего живота словно взорвался фейерверк, он взлетел вверх и вспыхнул искорками перед моими глазами. Передавшись мимолетному чувству полёта и экстаза, я не сдержалась и громко вздохнула. Кейн вышел из машины и открыл мне дверь. В самом этом факте не было ничего особенного, но то, что это сделал именно ОН, трогало моё сердце. Когда он подал мне руку, я поняла, что мне была необходима эта опора: словно превратившиеся в вату ноги совсем меня не слушались, и если бы я не держалась за его руку, то наверняка свалилась бы на асфальт. Я неуверенно шагнула на улицу и глубоко вдохнула, стараясь прийти в себя.
-- Добро пожаловать, -- приветствовал меня Кейн. Его тёмные волосы отливали золотом в лучах изящных фонарей. До нас доносился мягкий шелест волн. Нежный запах океана, свежести, водорослей и соли защекотал нос. Нет, в нём был ещё один компонент. Это был запах свободы, запах отсутствия границ и условностей, запах огромной силы и самой жизни. За это я и любила Малибу. Здесь даже воздух сулил великое будущее.
-- Как здорово! -- восхитилась я, -- мне даже в голову не приходило, что здесь может быть настолько красиво.
Этот дом совсем не был похож на дом. Целый дворец, даже по сравнению с нашим. Меня очаровывало всё: фасад медового цвета, арочные окна и крыша из ажурной черепицы цвета тростникового сахара. По периметру необъятной территории стоял высоченный забор. Здоровенные пальмы гигантскими зонтами заслоняли вечернее небо, на котором уже начали появляться звезды, хотя на западе всё ещё виднелись проблески золота.
-- Мне приятно это от тебя слышать. Это не просто мой дом. Это моё убежище, крепость, мой храм. Это единственное место, где я чувствую себя в безопасности, и могу расслабиться.
Глава 6
Ознакомлением с обитателями дома и
невероятной коллекцией оригиналов картин
Я заметила, что для художника территория его дома охранялась слишком уж хорошо: повсюду были установлены камеры наружного видеонаблюдения. Делая шаги робко и с опаской, я последовала за Кейном, преодолела четыре полукруглые ступени, и, наконец, вошла внутрь.
Убранство холла поражало воображение, но ещё красивее был вид из огромного панорамного окна: черный океан с серебристыми проблесками, тёмно-синее небо и линия горизонта, всё ещё освещённая прозрачно-розовым светом.
Радостно повизгивая, навстречу нам выбежала собака. Припрыгала, если сказать точнее. Передней правой лапы у неё не было. Нижняя челюсть выступала вперёд, демонстрируя кривые острые зубы. Шерсть с обильной проседью торчала в разные стороны. Это была самая уродливая собака, которую мне приходилось видеть.
Пёс принялся вертеться и подпрыгивать вокруг ног хозяина, с поразительной ловкостью удерживая равновесие.
-- Знакомься, один из моих мальчиков, -- произнёс Кейн, -- министр Чоу. Бенг-Бенг, наверное, где-нибудь спит.
Кейн присел перед министром Чоу и погладил его по лохматой спине. Наблюдая, как тот, вывалив язык, катается по сверкающему светлому полу, он улыбался псу с отцовской нежностью.
-- Малыш, давай, покажем Еве дом, -- Кейн поднялся, высясь надо мной. В тёплых лучах ламп он казался статуей греческого бога. В нём было нечто, не поддающееся описанию. Кира объяснила бы это словом «породистый».