-- Ерунда всё это, -- улыбнулась Мики и медленно пошла в сторону двери. В больнице ей предложили костыли, но этот унизительный вариант Мики отвергла сразу же, тем более, она вполне могла передвигаться и без них. Она боялась показаться беспомощной, особенно в глазах Барреля.
Мики думала о нём постоянно, каждое мгновение она мысленно возвращалась к нему. Мики так много хотела ему рассказать, и в миллионный раз задавала себе один и тот же вопрос. Этот вопрос мучал её с момента их возвращения: сможет ли он когда-нибудь её простить?
У Мики не было никаких сомнений по поводу правильности её поступка. Она была уверена, что сделала единственно правильный выбор, и сделала всё именно так, как была должна: исчезла бесследно, без предупреждения. Она терпеть не могла оправдания и мучительные объяснения. Мики хотела спасти жизнь любимого или по крайней мере, не отбирать её. Она знала, что заказчик не остановится и предпримет другие попытки прикончить Барреля, но она также хорошо понимала, что её любимый не даст себя в обиду. Именно Баррель научил её всему тому, что она знала сегодня. Он был лучшим из лучших, и застать его врасплох было просто невозможно.
Только Мики была его слабым местом, ахиллесовой пятой, и Фред, каким-то образом узнав об этом, нанял именно её. «Хитрый старый ублюдок», -- с неприязнью подумала она, размышляя о коварстве его плана и том, как ловко он убрал их обоих. Но всё это уже было в прошлом. Сейчас Альда находился в больнице, а заказ на её жизнь уже был отменён.
После того, как по городу прошелся слух о том, что она разделалась с киллерами, посланными по её следам, стоимость услуг Мики выросла в несколько раз. Она и сама не ожидала такого поворота событий, но сейчас это волновало её меньше всего. Если судьба преподносила ей подарки, то она без вопросов и с благодарностью принимала их.
Прихрамывая, она, наконец, добралась до огромного холодильника. Там, конечно, было всё, но в замороженном состоянии: полуфабрикаты стейков, курица, сосиски, замороженный хлеб и банка солёных огурцов, от которой её рот наполнился слюной. Только сейчас Мики поняла, что не ела уже несколько дней, если не считать пары крекеров, перехваченных ей где-то в кутерьме событий.
Она открыла выдвижную полку для фруктов и взяла аппетитное зелёное яблоко. Вдруг послышался звук открывающейся входной двери. Мики закрыла холодильник и затихла. От кухни вход был отделён стеной, и она не могла видеть, кто зашёл в дом. Откуда-то сверху послышался радостный лай собак, а потом и топот их лап. Бенг-Бенг и Министр Чоу наперегонки бежали со второго этажа, это говорило лишь о том, что собаки хорошо знали и любили вошедшего. Секунду спустя раздался до боли знакомый голос Барреля. От горечи и окрыляющего счастья внутри неё вспыхнул фейерверк чувств.
-- Ну что, дружки, проголодались?! -- бодрым голосом спросил он, -- пошли, я вас покормлю, а то вы меня заживо съедите, -- казалось, что его громкий смех вперемешку с поскуливанием собак наполнил весь дом.
-- Черт! Черт!!! -- засуетилась она, не зная, куда ей деться. Мики даже покосилась на шкаф с провиантом и вакантное место под столом. Она не имела понятия, как отреагирует на неё Баррель, и вариант «авось прокатит» её не устраивал, ведь противоположный вариант -- «может и не прокатить» -- уже попахивал нафталином6. Баррель не знал, что она согласилась доставить их к Хеллу совсем не из-за денег -- только в этом случае им была обеспечена безопасная транспортировка в дом ублюдка Иньесты, где Кейн, в чем она не сомневалась, смог бы уладить разногласия и выторговать у него их жизни. У неё не было сомнений в том, что живой Кейн представлял для Хью Хелла гораздо больший интерес, чем мёртвый. Триптих нужен был ему так отчаянно, что старик потерял аппетит и сон.
Она до сих пор безумно любила Барреля, но встретиться с ним один на один сейчас же, сию минуту, она была не готова. Неуклюже хромая, она инстинктивно сделала шаг назад и вжалась в стену, но тут произошло неловкое недоразумение, совсем не похожее на стиль очень осторожной Мики -- её загипсованная нога на что-то наступила. Едва удержав равновесие, она молниеносно подняла ногу вверх. Резиновая утка с большим красным клювом и жёлтыми перьями сердито крякнула и двинулась куда-то вперёд, крутя головой по сторонам и продолжая издавать неприятные звуки. Нечаянно наступив на собачью игрушку, Мики запустила её механизм, и теперь передвигающаяся по кухне утка выдавала её укрытие.
«Мать твою, резиновая дура!», -- выругалась Мики, не на шутку испугавшись, -- «ужас», -- она обливалась холодным потом, - «не думала, что мой конец будет выглядеть так нелепо». О жёстком нраве Барреля ходили легенды: пристрелит – и ахнуть не успеешь! Злясь и на дурацкую утку, и на себя, она бросила взгляд на ножи на другом конце кухни и поняла, что не могла до них добраться. Кроме зеленого яблока в руках Мики ничего не было.
-- Кто там? -- прозвучал приближающийся голос Барреля.
Её сердце, громко ухнув, застучало чаще. Душа не просто ушла в пятки, от ужаса она как будто решила сбежать из её тела. Вдруг Мики поняла, что она ничего не может сказать. Безмолвная, она жалась к стене. Ни вдохнуть, ни выдохнуть от страха.
Сначала из-за угла показались собаки. Весело подпрыгивая, они погнались за уткой. Вызывающе подрагивая хвостом, та летела в противоположный конец кухни. И вдруг Мики увидела дуло знакомого пистолета. Не раздумывая, она подняла зажатое в руке яблоко и со всей силы швырнула его в сторону Барреля. Сочный плод угодил прямо на ствол пистолета, яблоко оказалось нанизанным на него как арбуз на копье.
В следующее мгновение их взгляды встретились, и Мики почувствовала, как по её телу прошлось электричество, казалось, это был разряд тока, равный тысяче ватт. Баррель как будто превратился в мрамор. Он смотрел на неё, а его массивная челюсть опускалась всё ниже. Взглядом Мики молила его произнести хоть слово, ей было нужно услышать его голос, но Баррель стоял молча, подняв свой ствол с нанизанным на него яблоком над головой. Он таращился на неё так, словно увидел привидение или ещё что-нибудь похуже.
В эту секунду всё стихло. Не было слышно ни кряканья резиновой утки, ни весёлого собачьего лая -- абсолютно ничего. Наступила мёртвая тишина.
Мики подняла глаза на яблоко, соки медленно стекали вниз по стволу пистолета, собирались у основания рукоятки, и вот первая капля полетела вниз, угодив в правый глаз Барреля. Это послужило спусковым механизмом к возвращению в реальность. Продолжая держать руку над головой, он моргнул правым глазом, словно подмигивая ей, при этом правая сторона его лица сморщилась, появился лёгкий оскал, как будто он собирался чихнуть и при этом улыбался.
Вся нелепость этой ситуации и подмигивание Барреля, гордо державшего пистолет с яблоком словно статуэтку победителя Уимблдонского турнира по теннису, заставили её засмеяться. Микки начала хохотать, но Баррель всё так же продолжал смотреть на неё с каменным лицом. Кажется, пытаясь остановиться, она произнесла нечто вроде «прости», но когда вновь посмотрела на него, засмеялась ещё громче. Баррель был воплощением олимпийского бога Ареса, держащего факел в своей гордо поднятой руке. От смеха всё её тело сжалось, она согнулась пополам, не будучи в состоянии даже вдохнуть, она лишь похрюкивала на полусогнутых коленях.