Ведьма приглушенно запротестовала.
Рейн замешкала:
— Она может знать, где искать ведьму с Кургана.
— Единственный курган в Ледене находится в лесу Лейтон, — сказал Дарик. — Вблизи Котла Брэйлиан.
— Её может не оказаться дома, — заметила Рейн. — Думаю, нам стоит спросить.
Уступив её желанию, Дарик вновь повернулся к старухе.
— Возможно, мы не с того начали знакомство. Пожалуйста, простите, что мы ворвались в ваш дом без приглашения. Мы не знали, что здесь кто-то живёт и напугали друг друга.
Старуха прищурилась, однако, внимательно слушала.
Рейн кивком велела ему продолжить.
Дарик высказывался весьма дипломатично:
— Нам нужно отыскать ведьму с Кургана. Возможно, вы с ней знакомы?
Старуха молча наблюдала, как он медленно вытащил кляп у неё изо рта.
— Я что, похожа на завсегдатаю курганов, дурень? Я ведьма с Пещер, поэтому часто провожу время в пещерах.
— Понятно, — как всегда с достоинством изрёк Дарик.
Рейн чуть не рассмеялась над его непоколебимо сердечным выражением. Однако её не провести. Его лицо столь же радушно и свежо, как прокисшее молоко.
— Мы пришли к выводу, что в данной пещере хранится редкое сокровище под названием кровавый камень, — объяснила Рейн. — Нам нужно взять немного.
— О, да что вы говорите? — хмыкнула ведьма. — Ну, а я нуждаюсь в кухарке и прислуге. Кто из вас любит возиться с кастрюлями, а кто предпочтёт заняться уборкой?
— Наверное, мы просто заберём кровавый камень, — ответила Рейн, теряя терпение и чувство юмора.
Ведьма зловеще расхохоталась:
— Тебе никогда не получить его без моей помощи. Даже с твоей бессловесной магией.
Она пристально вглядывалась в Рейн словно пыталась понять источник её странных способностей.
Стоило ведьме с Пещер снова попытаться произнести заклинание, как Дарик заткнул ей рот кляпом.
— И не надейся, — резко бросил он и повернулся к Рейн. — Ну что, пойдём?
Дарик предложил ей руку.
Рейн с радостью взяла его под локоть. Бок о бок они отправились вглубь пещеры.
Дарика всё ещё шатало, хотя он старался этого не показывать. Лёгкий вес руки Рейн на предплечье — единственное, что удерживало его на ногах. Он подозревал, что Рейн по-прежнему обладает частицей магии, однако никогда не думал, что она настолько могущественная. Истинная сила природы.
И он едва не поцеловал её.
Он желал её, восхищался ею, любил так же сильно, как и всегда. Ничего не изменилось, за исключением того, что теперь он сильнее уверовал, что не заслуживает её. Никто не заслуживает. Он простой человек, который даже не уверен, что Рейн смертна.
— Ты обратил внимание, что ведьма сказала, будто мы пробрались в её обитель через чёрный ход? — спросила Рейн.
Дарик откашлялся. Неожиданно в горле дико пересохло.
— Да, обратил. Надеюсь, есть более лёгкий путь отсюда.
Рейн тихо согласилась с ним, когда они оказались перед развилкой туннеля, каждый из которых был погружён во мрак.
— Есть два пути, — заметила она, глядя на висящие на стене факелы. Зажжённые и готовые. Несомненно, благодаря им ведьма с Пещер могла всё разглядеть. — Может нам стоит разделиться?
Немного помешкав, Дарик покачал головой.
— Я бы предпочёл не расставаться. — У него дрогнули губы, и он добавил не удержавшись: — Возможно, тебе придётся снова меня спасать.
Рейн тяжело вздохнула и крепче сжала его руку.
— Темнота действует мне на нервы.
Дарик об этом знал. В этом нет ничего удивительного. В первый раз, когда она по-настоящему оказалась в темноте, не видя окружающего мира, большие руки схватили её, вырвав из божественного чертога и привычного существования.
Как обычно, воспоминание заставило его похолодеть. Хотя присутствие Рейн в его жизни стало для Дарика источником бесконечного тепла и силы, отчасти, именно это противоречие удерживало его от признания в своих чувствах. Могла ли она на самом деле отвечать на его любовь взаимностью с той же страстью и преданностью, которая прожигала в груди дыру и наполняла сердце тоской, если по его вине её жизнь в корне изменилась?
Она хотела поцеловать его, но для него этого мало, ему необходимо, чтобы Рейн жаждала большего, — всего, — как и он.
Дарик взял со стены факел. Если бы он открыл свои чувства и Рейн дала согласие, то возможно, он смог бы убедить отца разрешить им обвенчаться. Но теперь уже слишком поздно. Их обоих сделали разменной монетой: его — на канал для Ледена, а Рейн — на собственную безопасность и обитателей замка.