– Все равно через месяц у вашей фирмы отзовут лицензию. Наверху уже все документы готовы.
Так оно и вышло. Случай пусть и не рядовой, но малоинтересный. Уравнение со всеми известными. Но вот последний рассказ Елены о визитной карточке мужа, случайно найденной в сумочке умершей женщины, прозвучал для Торопко как восхитительная музыка.
– Вот это я понимаю! Дело о старой визитной карточке! Просто-таки настоящий Конан Дойл! – мечтательно воскликнул бывший сыщик и смутился, на мгновение забыв о том, что речь идет о реальной смерти и реальном убийстве.
– Объясните все же, Валерий Петрович, – переспросила его Елена, – почему вы склоняетесь к тому, что эту Алину убили?
– Предполагаю. Из опыта, – с охотой принялся объяснять Торопко. – С некриминальным трупом полиция обычно долго не возится. Ну, проведут они опрос населения, объявят по местному телевидению приметы умершей и положат дело в стол. Рутина! А тут сотрудник не поленился Дмитрию Сергеевичу в Москву позвонить. И очень упорно до него дозванивался. Вы же сами говорили, что по московскому номеру Лобова застать практически невозможно. Похоже, что опер схватился за единственную ниточку.
– Вот это логика! – тотчас вмешалась Алевтина, которую страшно заинтересовала детективная составляющая беседы.
– Для настоящей логики у нас информации, увы, недостаточно. Нужен протокол осмотра тела, результаты вскрытия, контакты жертвы, распечатки с ее мобильного. Вот тогда мы бы поупражнялись в логике. Хотя вы сказали, что телефона при ней не нашли… – посетовал Торопко, но в глазах его загорелись хитрые искорки. – И все-таки при нашей фактологической скудости есть кое-что, что заставляет задуматься!
– То, что в сумочке не было никаких документов? – спросила Аля.
– Это тоже, конечно. Но я сейчас о другом. Сама должность потерпевшей лично меня наводит на размышления. Что такое – директор сочинского антикварного магазина в конце девяностых? Почти наверняка этот человек был связан с местными ОПГ.
– Что это – ОПГ?
– Организованная преступная группировка, – пояснил Торопко. – Ты, Алевтина, в силу молодости этого не знаешь, а вот мама твоя наверняка помнит, что тогда в стране творилось.
– Подумаешь, секрет полишинеля. Ясно, что в стране царил разгул криминала, – быстро вставила девушка.
– Вот именно, тем более в Сочи, – улыбнулся Валерий Петрович. – Всесоюзный курорт для братков-уголовников. Кстати, Лена, а как тот антикварный назывался?
– Помню только, что он располагался где-то в центре города в старом здании, и сам магазин был старый, еще советских времен, а рядом – ресторан, в котором мы обедали… – подумав, ответила соседка.
– Гм… не густо, – разочарованно вздохнул Торопко.
– Тоже мне проблема! Я этот магаз запросто в Инете пробью! – вскричала Алевтина. – И вообще, мам и Валерий Петрович, а давайте мы с вами организуем детективный клуб! Дачный детективный клуб! – с воодушевлением предложила она и посмотрела на Торопко. – Вы будете главным, а мы с мамой – на подхвате. Я, к примеру, могу в соцсетях эту Дмитриеву просколить. И вообще, без Интернета работать сейчас ни разу не круто!
– Аля, не говори ерунды, – осадила ее мать, – будто бы Валерию Петровичу больше нечем заняться.
– А ведь в самом деле нечем, – с грустной усмешкой ответил Торопко, вспомнив о своем бесконечно длинном отпуске, который начинался аккурат после майских праздников. Заняться участком посоветовала ему Светлана, которая всегда была права. Жену Валерий Петрович очень любил и уважал, даже немного побаивался. Вот и теперь он боялся ей признаться, что все эти ящики с цветочной рассадой, грядки с чесноком и миксбордеры с астильбой ему до смерти надоели.
Проводив соседок, Торопко испустил несколько протяжных вздохов и отправился поливать свежепосаженный газон. Он даже не подозревал, что спустя несколько дней «дело о старой визитной карточке» получит самое неожиданное продолжение…
7. Торновский[6] раскоп. Гипотеза Дмитрия Сергеевича Лобова
ПОКЛОН ОТ МИХАЙЛЫ К ГОСПОДИНУ СВОЕМУ ТИМОФЕЮ.
Земля готова – нужны семена.
Солнце припекало совсем не по-июньски. Легкий ветерок рябил гладь реки, шелестел зарослями молодого камыша, играл в кронах могучих сосен. Две из них, старые, почти высохшие, росшие на самом краю невысокого утеса и теснимые молодыми сосенками, казалось, были готовы сорваться вниз в реку. С противоположной стороны реки сосняк редел, а утес, больше напоминающий плато, аккуратными ровными террасами спускался к поляне, к заливному лугу. На этих террасах и были заложены четыре раскопа, четыре черных прямоугольника, размеченные колышками, а метрах в двухстах на поляне расположился лагерь археологов.