Проклятие визиря. Мария Кантемир
Отечественная история.
М., БРЭ, т. 2.1996 г.
АНТЕМИР Мария Дмитриевна (29.4.1700, Яссы — 9.9.1757, Москва), княжна. Дочь молдавского господаря Д. К. Кантемира и Кассандры Кантакузин. В младенчестве привезена в Стамбул (Константинополь), где жил её отец. Её учителем был грек А. Кандоиди, секретный информатор русского посла в Стамбуле П. А. Толстого. Обучалась древнегреческому, латинскому, итальянскому языкам, основам математики, астрономии, риторики, философии, увлекалась античной и западноевропейской литературой и историей, рисованием, музыкой. В конце 1710 года вернулась с семьёй в Яссы, после Прутского похода 1711 жила на Украине, с 1713 в Москве и подмосковном имении Чёрная Грязь. Обучалась русской и славянской грамоте у литератора П. И. Ильинского. Познакомилась в доме отца с царём Петром I. После переезда в Петербург (1720) участвовала в ассамблеях и маскарадах. Попытавшись избежать утомительных увеселений, навлекла недовольство царя и связанное с этим расследование, которое вели П. И. Ягужинский и доктор Л. Л. Блументрост. Принимала в родительском доме Петра I, А. Д. Меншикова, Ф. М. Апраксина, французского посла Ж. Кампредона (6.11.1721). Поддерживала дружеские связи с Толстым, прусским, австрийским и другими дипломатами. Зимой 1721/22 сблизилась с Петром I, чему не препятствовал её отец, мечтавший породниться с императором и с его помощью освободить Молдавию от османского ига. Сопровождала Петра I в персидском походе 1722—1723, в Астрахани произошли неудачные роды Кантемир; смерть новорождённого мальчика разрушила планы Кантемиров, они уехали в Орловское имение Дмитровку, где господарь вскоре скончался. По завещанию отца Кантемир получила в наследство драгоценности матери стоимостью в 10 тысяч рублей. Связь Кантемир с Петром I возобновилась, когда Екатерина I увлеклась камергером В. Монсом. После смерти царя Кантемир серьёзно заболела, составила завещание в пользу братьев, сделав своим душеприказчиком брата Антиоха. После выздоровления жила в Петербурге, но отошла от жизни двора. При Петре II переехала в Москву, где служили её братья. Пользовалась расположением сестры Петра I Натальи. В 1727 сосватала брата Константина и княжну М. Д. Голицыну. В связи с участием брата Антиоха в возведении на престол Анны Иоанновны (1730) назначена фрейлиной Императорского двора, жила в Москве в собственном доме на Покровке. В начале 1732 хлопотала в Петербурге о получении новых вотчин, посетила Анну Иоанновну, Елизавету Петровну, Э. И. Бирона, А. И. Остермана, А. И. Ушакова. Отвергла супружеское предложение грузинского царевича А. Бакаровича. В Москве вела светскую жизнь, общаясь с семьями Черкасских, Трубецких, Салтыковых, Строгановых. Во время коронации в Москве Елизаветы Петровны присутствовала на торжествах и сумела расположить к себе доктора И. Лестока, М. И. Воронцова. Состояла в переписке с братом Антиохом, в которой помимо семейных дел, содержится ряд исторических сведений о воцарении Ивана IV Антоновича и правлении Анны Леопольдовны, аресте и ссылке смоленского губернатора А. А. Черкасского, отливке в Кремле Царь-колокола, пожаре Москвы в 1737. На свои средства перевезла тело умершего брата Антиоха из Парижа в Москву и похоронила его рядом с отцом (1744).
Часть первая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
олнце, как и всегда в утренние часы, ударило в стёкла второго яруса окон, расположенных высоко над первым ярусом. Пощекотало сначала губы, яркие, пунцовые, затем взбежало выше, осветив прямой греческий, ещё не принявший взрослой формы нос, потом скользнуло к гладкому белому лбу, и только тогда нежно прошлось под переносицей, перебрав густые тёмные ресницы. И, наконец, остановилось своим резким лучом на веках, уже слегка вздрогнувших от его прикосновения.
Мгла под веками рассеялась, ресницы дрогнули, губы разжались в лёгкой улыбке. Мария чуть было не открыла глаза, яркие, зелёные, но солнце заставило зажмуриться, и она опять ушла во тьму сна. Но бледнели тени её красочного, только что бывшего плотным и резким видения, уходили и растворялись в небытии тени, навеянные сном. Она выпростала из-под плотного шёлкового одеяла худенькую смуглую ручку, откинула край покрывала. Сон оставил её, а солнце вновь звало к дневной суете, играм и забавам.
Мария скатилась к краю матраца, постеленного прямо на пол и едва прикрытого шёлковым покрывалом, распрямила худенькие ножки, расправляя край скомканного одеяла, и, наконец, раскрыла глаза навстречу ослепительной белизне солнечных лучей.