— Дорогу? Нет. А ты, должно быть, тот парень, за которым летал Хендл? Тропайл, так кажется? — Он перегнулся через столик и пожал Тропайлу руку. — Мы отлично перегородили дорогу, — объяснил он, — но паводок все смыл. Сейчас нужно снова перегораживать.
Хендл ответил:
— Если нужно, возьми трактор.
Человек кивнул и ушел.
— Доедай, — сказал Хендл. — Мы тратим время. Насчет этой дороги. Видишь ли, мы отгородились от них. Зачем впускать и выпускать Овец?
— Овец?
— Антиподы Волков, — сказал Хендл.
Он объяснил:
— Возьмем десять миллиардов людей. Предположим, что на миллион один, только один, не похож на остальных. Он наделен талантом выживания; назовем его Волком. На десять миллиардов их десять тысяч. Выжимай их, дави, морозь, уменьшай их число. Пусть «Возрадуйтесь Мессии» маячит в жутком небе, пусть она похитила Землю вместе с людьми, пусть они вымирают, пусть их становится меньше, пока не останется лишь горстка замерзших, ошеломленных, но выживших. В мире нет десяти миллиардов людей. Их даже не в тысячу раз меньше. Их, может быть, лишь десять миллионов или около того, перемещающихся в огромном пространстве, созданном предыдущими поколениями. И сколько же среди этих десяти миллионов Волков?
— Десять тысяч.
— Ты понял, Тропайл. Мы выживаем. Мне все равно, как ты нас называешь. Овцы называют нас Волками. Мне больше нравится называть нас супермены. Но мы выживаем.
Тропайл кивнул, начиная понимать.
— Так, как выжил я в Доме Пяти Правил.
Хендл с жалостью посмотрел на него.
— Так, как ты выжил, проведя тридцать лет среди Овец до этого. Пошли.
Это была своего рода ознакомительная экскурсия. Они вошли в дом, большой, похожий на любой другой большой и заброшенный дом древних; серые каменные стены; окна с осколками стекла. Но внутри он совсем не был похож на другие дома. Спустившись на два этажа вниз, Тропайл вздрогнул и отвернулся от потока фиолетового света, идущего от кварцевой лампы на вершине короткого стального конуса.
— Не беспокойся, Тропайл, это абсолютно неопасно, — прокричал Хендл. — Знаешь, что это? Атомный реактор. Тепло. Энергия. Энергия, которая нам необходима. Понимаешь, что это значит? — Он внимательно смотрел на сверкающий фиолетовый свет через смотровое отверстие. — Пошли, — резко бросил он.
Еще одно здание, тоже большое, тоже из серого камня. На потрескавшейся табличке над входом было написано: «…ционный зал. Гуманитарные науки». На сей раз его поразил не свет, а звуки. Стук молотков, скрип, грохот. Люди что-то делали при помощи машин из металла, производя сильный шум.
— Ремонтная мастерская, — крикнул Хендл. — Видишь машины? Это машины одного из нас, Иннисона. Мы приносили их с разрушившихся заводов, где только находили. Дай Иннисону железку — любой формы, из любого сплава — и одна из этих машин придаст ей какую хочешь форму и превратит практически в любой другой сплав. Просверли, разрежь, выпрями, расплавь, скрепи — скажи ему, что нужно сделать, и он сделает. У нас сделаны детали для шести тракторов и сорока одной машины в этой мастерской. У нас также есть и другие мастерские: авиационные в Фармингдейле и Ваките, оружейные — в Виллингтоне. Не то чтобы нам было не под силу делать кое-какое оружие здесь. Иннисон мог бы сделать и танк с полуторамиллиметровой пушкой, если бы потребовалось.
— Что такое танк? — спросил Тропайл.
Хендл лишь посмотрел на него и сказал:
— Пошли.
У Тропайла кружилась голова. Все, что он увидел, перемешалось, в это невозможно было поверить.
Атомный реактор, мастерская, гараж, авиационный ангар. Под трибунами стадиона был склад. И у Тропайла снова закружилась голова, когда он попытался пересчитать ящики с кофе и консервированными супами, виски и бобами. Был еще один склад, который назывался Арсенал. Он был наполнен… огнестрельным оружием. Оружием, которое можно было заряжать патронами, которых тоже было много; оружием, которое, если его зарядить и спустить курок, выстрелит.
Тропайл сказал, припоминая:
— Я видел ружье однажды. Но оно было совершенно ржавое.
— Эти стреляют, Тропайл. Из них можно убить человека. Некоторые из нас убивали.
— Убить…
— Не смотри на меня как Овца, Тропайл! Какая разница, как казнить преступника? И потом, преступник — это тот, кто представляет опасность для мира, в котором ты живешь. Мы предпочитаем ружье, а не Жертвоприношение, потому что так быстрее, проще; и потому, что мы не любим пить спинной мозг, не важно, лечебное или символическое значение он имеет. Ты научишься. — Он не добавил «пошли», потому что они уже пришли туда, куда нужно.
Это была небольшая комнатка в здании арсенала, и в ней, среди прочего, была ружейная стойка.
— Садись, — сказал Хендл и взял из стойки ружье. Он задумчиво поглаживал его, точно так же, как обреченный Бойн поглаживал корпус часов. Это была одна из последних моделей, выпущенных до нашествия Пирамид, с коротким радиусом действия.
— Итак, — сказал Хендл, поглаживая ложе ружья, — ты все видел, Тропайл. Ты прожил тридцать лет среди Овец, ты видел, что есть у них и что есть у нас. Мне не нужно просить тебя сделать выбор. Я знаю, что ты выбираешь. Осталось лишь сказать, что мы хотим от тебя.
У Глена Тропайла что-то едва заметно задрожало внутри.
— Я знал, что вы к этому подведете.
— А почему нет? Мы не Овцы. Мы не поступаем так, как они. Помни это, экономь время. Ты увидел quid, теперь перейдем к quo. — Он наклонился. — Тропайл, что ты знаешь о Пирамидах?
— Ничего, — ответил Тропайл сразу же.
Хендл кивнул.
— Верно. Они окружают нас повсюду, они довели нас до нищеты. А мы даже не знаем причины. Мы не знаем, что они такое. Ты знаешь, что один из Овец был Перемещен в Вилинге, когда ты бежал?
— Переместился? — Тропайл слушал с открытым ртом, пока Хендл рассказывал ему о том, что произошло с Гражданином Бойном. — Значит, он все-таки не совершил Жертвоприношения, — сказал он.
— Может быть, было бы лучше, если бы он его совершил, — ответил Хендл. — Мы не знаем. Однако это дало тебе возможность убежать. Мы узнали — не важно как, главное, узнали, что в Вилинге поймали Волка. Мы полетели за тобой. Но ты уже убежал.
— Вы, черт возьми, чуть не опоздали, — несколько раздраженно заметил Тропайл.
— О, нет, Тропайл. Мы никогда не опаздываем. Если бы тебе не хватило сметки убежать, ты бы не был Волком, вот так-то. Ну так вот, о Перемещении. Мы знаем, что оно иногда случается, но мы даже не знаем, что это такое. Мы знаем лишь то, что люди исчезают. В небе каждые пять лет появляется новое Солнце. Кто его создает? Пирамиды. Как? Этого мы не знаем. Иногда что-то плавает в воздухе, и мы называем это «Око». Оно как-то связано с Перемещением, с Пирамидами. Как? Мы не знаем.
— Мы не знаем многого, — прервал его Тропайл, стараясь ускорить рассказ.
— Да, многого. — Хендл мотнул головой. — Едва ли кто-либо видел Пирамиду, если уж на то пошло.
— Едва ли… Вы хотите сказать, что вы видели?
— О, да. Ты ведь знаешь, на Эвересте есть Пирамида. Это не сказки, это правда. Она находится там, по крайней мере, была там пять лет назад, сразу после последнего Зажжения Солнца. Я думаю, она не сдвинулась с места. Она так и сидит там.
Тропайл восхищенно слушал. Увидеть настоящую Пирамиду! Он считал их легендой, придуманной для того, чтобы объяснить такие известные физические явления, как Око и Перемещения, как дети объясняют то, что подарки на Эксцесс приносит Крингл-Сэн. Но этот удивительный человек видел ее!
— Кто-то сбросил водородную бомбу на Пирамиду. Давно, — продолжал Хендл, — и единственный результат — это то, что там, на Норд-Кол, сейчас кратер. Ее нельзя сдвинуть. Ей невозможно нанести вред. Но она живая. Она находится там, живая, в течение двухсот лет; и это все, что нам известно о Пирамидах. Так?
— Так.
Хендл встал.
— Тропайл, вот для чего все это. — Он рукой обвел вокруг. — Ружья, танки, самолеты. Мы хотим знать больше. Мы узнаем больше, а тогда уж будем бороться.
Прозвучала какая-то фальшивая нота, и Тропайл шестым чувством уловил ее. В чем-то, подсказывали Тропайлу его надпочечники, этот очень уверенный, волевой человек был чуть-чуть не уверен в себе. Но Хендл бешено развивал свою мысль, и Тропайл на минуту утратил бдительность.