— Я его возненавидела за то, что он меня не дожал! Альфа утратил власть, столкнувшись с самкой, не менее сильной, вот и решил пойти на поводу глупых чувств и желания сделать меня счастливой, даже ежели без него. Но это, — взгляд матери ещё больше посуровел, — ТУПИК! Меня нет без него, а он… не он без меня, — чеканила ровно. — И раз он так решил, буду жить без НАС. Я слишком гордая, чтобы ползти и молить меня вернуть!
Я опешил. Столько лет я себя уверял — любимых нужно освобождать от Зверя, что сейчас, заявление матери выбило почву из-под ног.
— Ты её должен взять! — вновь принялась натачивать нож.
— Нет…
— Сделай её своей! — будто не слышала меня.
— Ни за что! — я даже отступил, будто страшился, что мать схватит за шкварник и как нерадивого щенка мордой ткнёт в мою ошибку. — Она не ты! Она человек…
— Уверен? — вскинула брови Герта.
— Что ты хочешь сказать?
— Что она сильный человек, но слабый Зверь… — размазала мысль мать.
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
— К тому, что я сейчас больше думаю о поголовье волколаков, а ты всё переживаешь за одну ничтожную человечишку!
— Она не ничтожна…
— В сравнении с вымиранием всего рода волколаков? — осуждающе уточнила Герта, намекая, что я готов стать отступником.
— Для меня она важна… — признался тихо. — Знаешь как важна? Так что стая стала не нужна, и её будущее меня более не волнует. А вот Славка. Именно такие как она должны жить! Хочу, чтобы дышала. Чтобы сердце её билось. И улыбку хочу видеть.
— Тогда, — мать не рычала, не негодовала, словно только этого и ждала, — сделай её своей!
— Тебе за радость это повторять?..
— Твоя человечка та самая, дурень! — нетерпеливо оборвала меня Герта. Без злобы, скорее пытаясь достучаться до неразумного меня. — В ней дух сильного существа. В ней дух чисторождённого, но заплутавшего между мирами существа! — вторила убеждённо. — Дух истинного волколака, заточённого в хрупкое тело человека!
Давненько моё сердце не замедляло хода. Даже дышать стало трудно.
— Как думаешь, почему Ясновидца Проклятых долгие месяцы выдерживала натиск двух сыновей Родена? — Я сопел угрю и ждал продолжение мысли. — Кровь, — обронила мать.
— О том всяк ведает, — досадливо подтвердил, что об этом знал.
— Я советовала тебе её поить своей кровью, ты ведь это делал?
Я задумчиво кивнул.
— Разве твоя человечишка мертва? — ткнула в очевидность мать.
Я опять качнул головой.
— Она пережила потому, что ты её приучал к своей крови, а, стало быть, она уже не человек.
— Человек, — рыкнул я, переча утверждению матери.
— Не совсем, — упиралась Герта. — Разве её кровь такая же, как раньше? Вкус не поменялся? Не стала ли девчонка сильнее за это время? Выносливей? Характерней?
Я задумался — всё это заметил, но отнёс к взрослению мелкой.
Что ж получается, она менялась из-за крови?
— Ежели до сих пор не умерла, в здравии… страшиться за брачный обряд поздно, — рассудила как всегда просто Герта. — Пора делать последний шаг!
Но я не мог. Это было слишком сладко, чтобы быть правдой.
Мать специально меня толкала на войну.
Знала, ежели Славка подо мной умрёт, это меня обозлит… Я озверею! Я брошу вызов Вагру, отцу. Порву их всех, ибо мне уже нечего будет терять, а Зверь, коему нечего терять — самый страшный на свете!
И тогда я потеряю себя, как Рагнар… Стану Альфой с обычными желаниями: расширить территории, подмять соседей, найти ту самую…
А мать давно твердила, что пора эту семейку ставить на место!
— Сделай это, — голос Славки вклинился в рассуждение, мы с Гертой так заспорились, что упустили её приближение.
— Умолкни, мелкая, — по обычаю рыкнул на девчонку.
— Но ежели это единственный для нас шанс…
— Смотри-ка, она у тебя ушастая, да с мозгами, — колюче поддакнула Герта.
— Насчёт всего сомневаюсь, — буркнул я, — иначе бы меня слушала! — припечатал Славку грозным взглядом.
— Это способ защиты у тебя такой, — кивнула мелкая, выходя из тени. — Рычать на меня! Шпынять, ломать… Но мне давно не страшно. И ты сам о том ведаешь.
— Вот видишь, и как с ней вообще разговаривать?! — в сердцах вознегодовал я, но от матери поддержки не получил. Она хмыкнула, дав понять, что в этом вопросе на стороне человечишки, даже ежели она была не права. Тут скорее женское…
В пещере повисло молчание. Щекотливое и тягучее.
Его первым нарушил я:
— Славк, — запоздало вспомнил, что мать и мелкую даже не представил друг другу. И ежели Герта была в курсе, кого приютила, то девчонка оставалась в неведение, несмотря на подслушанное. — Познакомься, это Герта, — кивнул на волколачку, усердно натачивающую нож. Славушка с некоторым недоумением и почтением перевела взгляд на воительницу. — Моя мать! — добавил спокойно, и теперь глаза девчонки округлились.