— Огня бы развести, — проворчал знающе.
— Я не умею, — проклацала виновато Славушка.
— Значит мёрзнуть будешь, — отрезал, прикидывая, надолго ли меня хватит, ежели собой подопру. Мысль была однобокой и прямой, а реакция незамедлительной, потому чертыхнулся мысленно, но к девчонке не приблизился, в сторонке лёг, лапами голову подперев, да на Славку поглядывая. Мирный стук капель, созерцание той, что глазу мила, тепло и запахи сырости земли и сладости девчонки… давненько мне не было так хорошо и сонливо. Очнулся, когда меня потревожили. Я лениво глаз открыл, да так и затаился — Славка рядом присела и в меня вжалась, тепло сохраняя.
Хотел рыкнуть, чтобы место знала, но она с такой нежностью потёрлась об меня и уткнулась носом в мою шею, что лишь выдохнул судорожно:
— И не шевелись! Иначе сожру, человечка.
— И почему тебе так важно меня пугать, обзывать и наказывать? — пробурчала мелкая, — я и так с ног сбиваюсь, выполняя все твои приказы.
Я умолк, раньше никогда мне не выговаривала, поэтому даже растерялся.
— Вот и выполняй, — а что ещё ответить? — Начнёшь артачиться — уйду, — пригрозил буднично. Сам себе не поверил, но припугнуть — дело обычное. Уж я буду не я, ежели такое не скажу.
— И почему вы такие злые? — задумчиво промычала Славка.
— Мы не злые, — тихо огрызнулся.
— Тогда почему так любите причинять боль и угрожать?
Этот разговор был не впервой затронут, но всегда под разными углами заведён. Я уже объяснял Славушке своё видение, наше мировосприятие, да и вообще мы с ней часто разговаривали на разные темы. Непривычный я к тому, но с ней мне нравилось общаться. Она вдумчиво и внимательно слушала, задавала не пустые вопросы и часто сама умолкала, обдумывая услышанное. Не спорила зазря, умела наравне со своей точкой зрения и другую принимать, даже ежели её человеческое нутро её отрицало.
— Мы не стремимся боль причинить, мы делаем что нам природа велит, а то, что другим от того худо — нам нет дела.
— Это безжалостно и эгоистично, — пробормотала сонно. — Ежели вы живёте в мире, где есть другие существа, почему нельзя…
— Потому что мы сильные, а миром правит сила. У кого кулак, тот и указывает…
— Но голова на плечах куда важнее… — промямлила мелкая.
— Голова важна, — согласился ровно, — пока на месте, а у сильного она дольше держится.
— А твой отец, — голос девчонки надломился.
Я терпеливо ждал, но она больше не звучала.
— Что мой отец? — обычно я не лез, если мелкая невнятно разговор прерывала, но сейчас сердце кувыркнулось странно.
— Он умный или сильный?
— И то, и другое, — пробормотал тихо. — У волколаков глупец бы не продержался Альфой и дня. Много желающих на его место, а уметь отстаивать своё место в стае столько лет недалёкий бы не смог…
— Тогда почему он убил Ижера?
Вопрос оглушил, я даже башкой тряхнул, чтобы из дрёмы вырваться:
— Это ты к чему?
— Он был не виноват, — опять огорошила девчонка умозаключениями.
— Он задрал одну из вас, — напомнил я строго.
— Он любил её, — так же ровно отозвалась Славушка.
— Что за слово такое нелепое?
— Может и нелепое, но сути не меняет. Они были отражёнными и Вьюжка сама к нему прибежала.
— Тебе почём знать? — не нравился мне разговор, тем более куда мог завести.
— Потому что я её ночью не пустила, когда она к нему собралась. Мы говорили с ней. Я видела её боль. И слышала ЕГО боль. Она были связаны и то, что случилось…
— Суровая правда жизни! — припечатал я чётко, обрывая сладкую ахинею, которую мелкая чуть было не озвучила. — Человечка и Зверь несовместимы! Вы слабы для нас! И то, что боги допустили отражение друг в друге — издевательство над Зверем и приговор для человеческой самки!
— А самка волколака в мужчине человеческом может отразиться?
— Не слыхал о таком, но с чём судьба не шутит?
— Шутит? — вторила бормотанием девчонка.
— Издёвка, — своё мнение сказанул, — любое отражение, так или иначе — не дар, не радость — проклятие. Для каждого! Будь то человек, Зверь…
— Что и волколак с волколаком ежели отразится, тоже не будет счастья? — изумилась Славушка, даже голову повернула, на меня в темноте глядя.
— Отражение не делает нас мягче и способливее к брачеванию. Характер с тем не меняется. Ежели себя сам не сможешь для парности сломать, не будет жизни и счастья ни у одного, ни у другого.
— Ты говоришь так, словно сам это испытал, — голос Славки дрогнул, и моё сердце тоже ёкнуло. — Ты отражался в ком-то? — во мраке глаза её сверкнули надеждой и страхом.