– То есть ты хочешь сказать, что прошло десять лет, – сказал он.
– Да, – подтвердил Кристиан. – Взяв Солфордж, ты попал под проклятие и спал во льду. Как те люди в стенах… Ты сам видел. Мы пытались что-нибудь сделать, но все было тщетно. Только один человек был способен снять проклятие. Руэдейрхи, правитель Градерона.
Балиан постарался представить, как лежит в пещере, покрытый льдом. Вышло неважно.
– А Гволкхмэй? – спросил он.
– Все были расстроены, – сказал Кристиан. – Но Гволкхмэй и Тристан сказали нам, чтобы мы смирились и забыли о тебе, потому что вернуть тебя невозможно – все равно что пытаться оживить мертвого… Но мы не могли забыть. Да и не пытались.
Балиан молчал. Десять лет. Чем больше он сознавал это, тем больше реальность напоминала кошмарный сон.
И тут Балиан вспомнил.
– Розетта! – он вскочил на ноги. – Где она? Что с ней?
Кристиан удивленно посмотрел на него. Меньше всего он ожидал, что после всего случившегося Балиан заговорит об этой девчонке таким взволнованным голосом.
– Балиан, в том, что ты попал под проклятие, виновата только…
– Где Розетта?! – Балиан ударил кулаком по столу.
– Она умерла, – сказал Кристиан. – Мы нашли ее мертвой около горы в тот же день. Похоже, она утонула.
Балиан потрясенно умолк. Долгое время он не говорил ни слова, глядя в одну точку. Поверить в смерть Розетты было еще сложнее, чем в то, что неожиданно, почти в один миг минуло десять долгих лет.
– Я пойду спать, – наконец, сказал он и, подойдя к кровати, яростным движением набросил на нее синий плащ.
– Балиан, я не сказал, что я…
– Что ты служишь Градерону? А то по тебе не видно! – Балиан не смог сдержаться, и сумбурные чувства, копившиеся последние часы, вышли наружу с громким криком: – Понятия не имею, что тут у вас произошло, и не хочу этого знать! Тебе же лучше, если все это – идиотский розыгрыш! И твой сын, или кто там он тебе, уже сто лет как дрыхнет! – Демиан и впрямь спал, сложив руки на столе и положив на них голову. – Не знаю и не хочу знать, откуда он взялся, но ты бы положил его, что ли, в кровать! Все! И не трогай меня! – он плюхнулся на расстеленный плащ и, проигнорировав жалобный хруст ветхой мебели, отвернулся к стене.
Кристиан продолжал сидеть за столом. Слова Балиана, конечно, причинили ему сильную боль, но он не мог его в этом винить. Балиан не знал, что тут творилось, и сколькими жертвами обернулось его спасение. Пусть эти жертвы и исчислялись не мертвецами, а чувствами, от этого было не легче.
Впервые за десять лет к глазам Кристиана подступили слезы. Не от боли, а от чудовищного облегчения и счастья. Пусть Балиану тяжело, пусть он совершенно оправданно кричит, но он жив и снова рядом. Это важнее всего…
Балиан проснулся через два часа. Он не чувствовал себя отдохнувшим, правая рука отчаянно ныла, но спать больше не хотелось.
Он тихонько повернулся. Кристиан все так же сидел за столом, созерцая потемневшую от времени столешницу остекленевшим взглядом.
Теперь Балиан смог как следует разглядеть его лицо. Взрослое, красивое, но непривычно холодное и отстраненное. Балиан вспомнил, что наговорил, и ему стало стыдно. Если для него прошла всего одна ночь, а для Кристиана и Юана – десять лет, страшно было представить, что они почувствовали, когда нашли его во льду. Как он мог упрекнуть Кристиана в службе Градерону? Конечно, это ужасно, это не поддавалось пониманию, но Балиан знал, как его братья относились к врагам Эндерглида. Кроме того, Кристиан с детства не переносил темноты, а ведь в Градероне царила вечная тьма. Если какие-то обстоятельства заставили его сделать что-то для тамошнего правителя, у него должны были быть действительно серьезные причины. А Балиан даже не захотел узнать о них, просто выкрикнул все, что тревожило его в тот момент, чем, наверное, здорово ранил Кристиана.
Балиан вспомнил его взгляд, когда он только очнулся. Взгляд, жаждущий поверить в происходящее. И что Кристиан получил в ответ? Яростные крики.
Балиан постарался представить, что обнаружил его или Юана во льду. Что бы он испытал? Тут и говорить не о чем, смертельное горе. Но он бы обязательно нашел способ все исправить. И они нашли, пусть и через долгих десять лет.
Но врожденное упрямство все же взяло свое, и, хоть Балиан и чувствовал угрызения совести, он никак не мог отделаться от обиды. Кристиан имеет дела с ненавистным им всем Градероном! Да еще водит с собой неизвестно откуда взявшегося сына! И как он говорил о Юане – неуверенно, таким странным тоном…
Наверное, с ним что-то случилось, – мелькнула у Балиана страшная мысль. Как и с Розеттой… Кристиан сказал, что она умерла, но Балиан не мог в это поверить. Может, она просто вернулась в Дилан и вышла замуж, а Кристиан побоялся сказать? Это было бы лучше, чем безвозвратная смерть.