Хранитель — великая честь и обязанность, огромная ответственность и не менее огромная власть. Из поколения в поколение имперский род выбирал для своих детей лучших из лучших, и неизменно это давало невероятный взлет и положение при дворе. Это и уважение, это и власть, и богатство и многие другие преимущества. Стать Хранителем — значит стать правой рукой будущего повелителя, стать его опорой и другом. И кто же не хотел подобной чести?
Кассандра взошла на возвышение и с поклоном и улыбкой протянула сына супругу. Едва взглянув на красавицу, мужчина обратил все свое внимание на мальчика, скупо улыбаясь младенцу — показать свое счастье перед всеми он не имел права: его едва растянутые губы и без того о много говорили — Алиман не умеет улыбаться, это знал каждый.
Заняв свое место, гордо подняв подбородок, юная императрица снова окинула придворных высокомерным взглядом и довольно улыбнулась своему отцу, который гордился своей дочерью и был весь в предвкушении. Император заметил взгляд свекра и лишь насмешливо скривил губы, пряча сверкнувший взгляд. И только Хасин заметил это, подозрительно прищурившись.
Император, с сыном на руках поднялся на ноги.
— Сегодня я представляю вам своего сына и наследника — Кассиана Анара из рода Шахгар.
— Да Здравствует Его Императорское Высочество! — с улыбками на лицах, провозгласили гости, склоняясь в новом поклоне для принца.
— И сегодня я выбрал для своего сына Хранителя. Это великая честь, это не менее великая….
Все слушали, затаив дыхание, а стоящий рядом с Хасином Эвари — отец Кассндры, даже грудь выпятил от осознания собственной важности и значимости. Юноша бросил на мужчину насмешливый взгляд, услышав в ответ злобный шепот, не коснувшийся губ и потонувший в громкой речи императора:
— Тебе конец, ублюдок.
Хасин лишь хмыкнул. Ему было плевать, к тому же закрались кое-какие подозрения, и у него было основания полагать, что злорадствовать будет он, а не род Бавор: он слишком хорошо знал своего отца, чтобы верить в его глупость. И этот его взгляд совсем недавно не давал покоя.
Все затаили дыхание, когда Алиман шагнул вниз, направляясь прямо к Эвари, глядя ему в глаза. Тот не удержался и сделал шаг вперед, когда император остановился перед ним. Вдруг жесткая насмешка скривила красивое лицо Алимана, а Эвари растерянно сглотнул, явно стушевавшись. Медленно, очень медленно, чтобы каждый проследил и увидел, император повернул голову в сторону стоящего рядом со свекром сына.
— Хасин, ты окажешь мне честь? — тихо произнес Алиман в гробовой тишине, повисшей в огромном зале.
Хасин был поражен не меньше каждого, кто сейчас это услышал. Растеряно смотрел на отца и видел довольство в его глазах, которое говорило, что он не ослышался. Удивление быстро покинуло красивое, так похожее на отцовское, лицо, сменившись едва заметной хмуростью, которую все вокруг приняли бы за сосредоточенность. И только сам император знал, что это злость, даже ярость.
И у Хасина было право злиться. Став Хранителем, он должен будет быть с принцем до его совершеннолетия, стать ему другом, вторым отцом, стать его соперником и учителем. И Хасин нисколько не был против всего этого. Но не в подобное мере! Не так полноценно и не так всецело! Дождавшись рождения наследника, Бастард не собирался больше беспрестанно оставаться при отце. Он хотел уехать, он хотел посмотреть мир, он хотел вернуться к сражениям, быть там, где ему нравилось быть. Но отец нашел способ удержать его рядом с собой, и ведь знал, что этим разгневает сына. Знал и намеренно пошел на подобное. И он ведь не лишил его свободы, но и не отпустил, как наделся сам Хасин.
Стиснув зубы и прищурившись, давая понять отцу, что они еще поговорят на эту тему, юноша склонился в поклоне.
— Это мне оказана величайшая честь, — произнес Бастард, выпрямляясь и принимая в руки брата.
Невольно улыбнулся смотрящему на него принцу, но тут же бросил на довольного собой императора совершенно другой взгляд — недовольный и предупреждающих. Алиман лишь хмыкнул и стремительно направился в сторону выхода. Все в такой же дикой гнетущей тишине Хасин последовал за ним, передав принца кипевшему рядом от ярости и гнева Эвари.
— Ваш внук, Ваша Светлость, — холодно отчеканил Бастард.
И он, той же поступью, той же походкой, что и император, направился за ним следом, желая обсудить данный поворот событий немедленно.