Выбрать главу

Невесомо я провела по рукам и плечам Эйдана, отчего показалось, что по всему его телу прошла дрожь. Его поцелуй становился всё глубже, рождая во мне самые глубинные и тайные желания.

Однако наш поцелуй не продлился так долго, как нам обоим хотелось бы. Всё в этом мире имеет свое начало и конец. Так и мой сон быстро и неожиданно закончился. Последнее, что мне довелось услышать, был раздосадованный рык мужчины.

Я резко открыла глаза. Надо мной нависали Адель и Ньяна.

— Ты чего во сне стонала? — их голоса прозвучали в унисон.

Я густо покраснела. Вот и что я должна была им ответить? Что меня страстно целовал невозможный мужчина, который посовместительству, случайно, оказался ещё и нашим преподавателем по защитной магии? Такое произнести язык не поворачивался. Плюсом к этому шло нежелание рассказывать о произошедшем подругам. Пусть это останется моей маленькой и единственной тайной от девочек.

— Наверно мышцу защемило, — вряд ли Ньяна и Адэль мне поверили, судя по скептичному выражению их лиц, но и допытываться не стали. — А вы чего здесь забыли? Ньяна, лекарь же сказал, что я в порядке.

— Адэль хотела лично убедиться, что ты в порядке, — мне показалось, что я все ещё сплю, потому что галлюцинации в виде голоса Себастиана Мара не могли быть реальными. — Кстати, как ты?

В правдивости происходящего я убедилась, когда молодой человек сделал шаг из-за спины Адэль. Они вместе? Удивленно приподняв одну бровь, я хмыкнула:

— Хорошо, Себастиан. Скоро восстановлюсь. У меня нет выбора.

— Завтра испытание для вас троих. Так что хватит прохлаждаться. Я знаю, что ты сильнее, чем кажешься. Вы должны с ним справиться и остаться в Академии, — с чего он так решил? Следующие слова пролили свет на его поведение. Было весьма удивительным, как только Адэль ему подзатыльник не отвесила. — Пока я буду заканчивать последний курс, не смогу присматривать за ней, — кивок в сторону подруги. — А после мы вместе решим, куда отправиться.

Возмущение подруги нарастало с каждым словом самоуверенного демона. Сначала покраснела шея, затем лицо, а после она развернулась к нему, однако не успела открыть даже рта. Себастиан впился в ее губы и утащил в неизвестном направлении с помощью портала. У них это что, семейное? Новый способ заставить замолчать?

Нам с Ньяной оставалось только удивленно хлопать глазами.

— Габи, мы что, её потеряли? Она так просто ему сдалась?

— Я так не думаю. Адэль сама сейчас не понимает, что происходит, — вспоминая себя в те мгновения, когда была в объятьях Эйдана, я прекрасно понимала чувства подруги.

Рука сама потянулась к губам. Я помнила жар и напор несносного демона. Мужчины, чьи руки были крепче самых сильных оков. В них было надежно. Он мог бы спрятать меня ото всего мира. Как было бы соблазнительно последовать за этой мыслью.

В теле ощущался прилив энергии. То ли это лекарство так на меня подействовало, то ли… Вариант того, что демон самостоятельно влил в меня столько энергии, казался совсем невероятным.

Я шустро поднялась с кровати. Ньяна наблюдала за мной с легким прищуром стального цвета глаз.

— Что? — я старалась, чтобы мой вопрос прозвучал как можно невиннее.

— Да нет… ничего. Хотела бы я, чтобы мои сны также дарили столько сил… Особенно после магической атаки, — значит, всё-таки заметила.

Однако, кроме этой фразы, подруга больше не позволила себе никаких других комментариев. И мы спокойно вышли из лечебницы.

Глава 11

Время до испытания пролетело незаметно, если не сказать молниеносно. Стоило отметить, что как только я вернулась из лекарского крыла, нашу комнату посетил вестник Ректора. На следующее утро нам было приказано находиться в Холле для заседаний. Находился этот зал в совершенно другом здании. А вернее, в готического вида часовне. В нём проходили все особо важные для Академии события. Кстати, и новичков принимали тоже там.

Вы скажете, ну зал и зал. Помещение, каких миллион. Однако не все так просто. В этой часовне обитал древний дух. Хранитель Академии, если можно его так назвать. Тот, кому подчиняются создания, работающие в Академии. Хранитель мог принимать различные облики. Но его излюбленным считался образ старца с длинной белоснежной бородой.