Я остаюсь на месте, чтобы доесть свой сэндвич. Нет смысла позволять хорошей еде пропадать даром.
23. Симона
Езда по центру Чикаго заставляет меня нервничать.
Я не знаю, это город так изменился, или просто мои воспоминания стерлись. В моем воображении город был словно послеполуденное золотое сияние — все стекла в высотных зданиях светились, как на закате. Я помню чистое и голубое озеро и реку, и великолепную архитектуру в стиле ар-деко между ними.
Теперь несколько роскошных магазинов вдоль Великолепной Мили заколочены досками, вероятно, из-за летних беспорядков и протестов, и весь город выглядит еще более тусклым и грязным, чем я помню.
Но это, вероятно, просто различие в моей собственной голове.
Я была влюблена в прошлый раз, когда была здесь. Тогда мне все казалось красивым. Я не замечала уродливых моментов.
Теперь, когда я стала старше, я смотрю на вещи реалистично.
— Что случилось, мама? — спрашивает меня Генри. Он сидит рядом со мной в такси и читает одну из книг «Дневник слабака». Он перечитывал их все по десятку раз, но ему нравится снова просматривать свои любимые моменты и показывать мне лучшие рисунки.
— Ничего, — говорю я. — Почему ты думаешь, что что-то не так?
— У тебя безумное лицо.
— Нет, не безумное.
— Тебе грустно?
— Возможно, немного устала, детка.
— Я устал в самолете. Так что я ненадолго уснул.
— Мне тоже стоило поспать.
Я прижимаю Генри к своему плечу и кладу подбородок ему на макушку. Его кудри такие мягкие. Он красивый мальчик — большие, темные глаза. Ресницы, которым позавидует любая девушка. Длинное, узкое лицо. Его руки и ноги уже такие же большие, как у меня, и все еще продолжают расти. Как у щенка, это просто показывает, каким он высоким будет, когда вырастет.
— Когда мы увидим бабушку и дедушку?
— Прямо сейчас. Мы встречаемся с ними за ужином.
— Хорошо. Я смогу показать им свою книгу.
По дороге мы проезжаем мимо отеля «Дрейк». Я не бронировала там номер по понятным причинам. Но невозможно избежать мест, которые я видела во время своего первого пребывания в Чикаго.
Я вижу точно то место, где была припаркована машина с шофером, когда я рыдала на заднем сиденье, а Данте рывком открыл дверь со стороны водителя и запрыгнул внутрь.
Смешно подумать, как я плакала из-за Парсонса. Как по-детски с моей стороны. Тогда моей самой большой проблемой было то, что я не посещала тот университет, который хотела. Я понятия не имела, насколько хуже все может стать.
Я потеряла любовь всей своей жизни.
Я потеряла своего ребенка.
Потом я потеряла сестру.
По крайней мере, я вернула Генри. Остальное — как пыль на ветру... разбросаны слишком далеко, чтобы когда-либо собрать их снова.
Такси останавливается перед рестораном. Я расплачиваюсь с водителем, пока Генри выпрыгивает на тротуар, горя желанием увидеть моих родителей. Он их любит. И они его обожают. Мой отец водит Генри в зоопарк и учит его готовить рис джоллоф. Мама играет с ним в криббидж и показывает, как рисовать акварелью.
Я ценю их отношения с моим сыном. Правда. Но если бы я когда-нибудь увидела, как они пытаются разрушить его мечту, как они сделали с моей... я бы вычеркнула их из нашей жизни без малейшего колебания. Я никогда не позволю своему сыну подчиняться чужой воле. Я собираюсь сделать для него то, что не смогла сделать для себя. Я позволю ему самому выбрать свой путь.
Хостесс ведет нас к столу, где уже сидят мои родители, потягивая по бокалу вина. Они встают, когда мы подходим, чтобы расцеловать нас в обе щеки.
— Ты выглядишь сильным, — говорит мой отец Генри.
— Я играл в баскетбол в международной школе в Мадриде, — говорит он.
— Тебе следует поиграть в гольф. Это спорт финансов и бизнеса, — говорит отец.
— Он любит баскетбол, — говорю я слишком резко.
— Ну, рост у него подходящий, — говорит мой отец. — Он высокий, как его дедушка.
Высокий, как и его отец. Но мы никогда не упоминаем этого.
Возможно, в наступившей тишине мои родители думают о Данте. Сомневаюсь, что при нормальных обстоятельствах они это делают, но невозможно не заметить этого конкретного слона в комнате в нашу первую ночь в Чикаго.
Папа быстро переключается на что-то другое.
— Как твои дела в школе, Генри?
Пока Генри рассказывает обо всем папе, мама спрашивает меня о его репетиторе.
— Она осталась в отеле, — говорю я. — Не захотела идти с нами на ужин.
— Ей должно быть нравится летать с вами по всему миру.
— Возможно. Хотя я уверена, что ей становится одиноко. Осенью она поступает в аспирантуру, так что мне придется найти кого-то нового. Впрочем, спешить некуда — Генри впереди всех в школе. Он мог бы легко взять отпуск на год, не отставая от программы.
— Он очень умный, — говорит мама, с гордостью глядя на него. — Он любит морепродукты? Мы могли бы заказать моллюсков для начала...
Еда вкусная. Я счастлива снова увидеть своих родителей. Но этот старый гнев кипит во мне, глубоко под поверхностью. Вернуться сюда даже на неделю было ошибкой. Мне следовало отказаться от работы и отказаться от приглашения моих родителей.
— В какие дни ты работаешь? — спрашивает отец.
— Завтра и послезавтра.
— Мы могли бы забрать Генри утром и отвезти его на Военно-морской пирс, пока ты будешь на съемках?
— Я уверена, что ему это понравится.
— Только не бронируй ничего на субботний вечер, — говорит отец. — После митинга будет вечернее мероприятие.
Мои губы сжимаются, но я киваю.
— Хорошо. Звучит заманчиво.
— Так приятно снова быть вместе, — говорит мама, улыбаясь.
Все вместе, кроме Сервы.
Я моргаю, чтобы сдержать слезы, и делаю глоток вина.
Не думаю, что ты когда-нибудь перестанешь скучать по людям, которых потерял.
Может быть, когда-нибудь боль станет слабее. Но пока этого еще не произошло.
24. Данте
В субботу утром я встаю рано, чтобы посмотреть подготовку к митингу. Было не так уж плохо работать с Питерсоном, главой службы безопасности мэра. Он бывший военный, как и я, поэтому мы с самого начала нашли общий язык. Мы договорились, что он возьмет на себя большую часть охраны толпы, в то время как я буду отвечать за внешние угрозы, такие как взрывчатка, беспилотники или атаки с дальнего расстояния.
Когда я приезжаю в Грант-парк, трибуна и периметр уже на месте. Политики будут произносить свои речи на одном конце Хатчинсон Филд, в то время как присутствующие рассредоточатся по лужайке. На западной стороне поля находится берег озера, а на восточной — ряд высотных зданий. Ближайшие здания находятся примерно в 1700 ярдах от трибуны, так что они не должны быть проблемой. Тем не менее, у меня под рукой есть зеркальный щит у основания трибуны.
Меня больше волнуют люди на поле. Все участники митинга должны пройти через металлоискатели, но парк представляет собой огромное открытое пространство. На самом деле у нас недостаточно охраны, чтобы быть абсолютно уверенными, что кто-то не пробрался через баррикады с пистолетом, спрятанным в куртке.