Единственный способ выяснить, кто он такой, это выяснить, кто его нанял. По этой причине мне нужно навестить Роланда Кенвуда.
Мы не совсем вращаемся в одних и тех же кругах. Хотя у нас есть общие знакомые, например, Каллум Гриффин и политики, которых Кенвуд держит в своем кармане, остальные его связи относятся к числу известных лиц Чикаго. Кенвуд — «звездный ублюдок», за неимением лучшего термина. Он известен тем, что устраивает роскошные и гламурные вечеринки, на которых присутствуют музыканты, спортсмены, модели и, конечно же, писатели.
Издательский дом Кенвуда специализируется на мемуарах. Он выпустил несколько самых продаваемых автобиографий последнего десятилетия, в том числе автобиографии двух последних президентов.
Вот почему я думаю, что мне все-таки может понадобиться Симона.
Я не знаменит, даже близко. Но она да.
Даже если Кенвуд ненавидит Яфеу Соломона всеми фибрами души, Симона могла бы попасть на одну из его вечеринок. Она станет жемчужиной мероприятия — одно из самых известных лиц на планете.
Мне не нравится эта идея. Во-первых, потому что каждая секунда, которую я провожу рядом с ней, — чистая пытка. А во-вторых, потому что Кенвуд опасен. Я уже ненавижу тот факт, что Симона проводит время со своим отцом, в то время как у него на спине нарисована мишень. Меня тошнит от мысли о том, что я принесу ее прямо в логово льва.
Но я не вижу никакого способа обойти это.
Я пишу ей, потому что не думаю, что смогу вынести ее голос по телефону.
Роланд Кенвуд устраивает вечеринку завтра вечером. Хочешь пойти со мной?
Симона отвечает сразу же:
Я в деле.
Мы подъезжаем к воротам поместья Кенвуда в Ривер-Норт. Я уже слышу громкую танцевальную музыку, доносящуюся из дома, хотя ничего не вижу сквозь густые заросли деревьев.
Охранники просматривают список гостей, не впечатленные Ferrari, которую я арендовал на ночь. Я надеялся, что они просто махнут мне рукой, если увидят меня в машине за четыреста тысяч долларов.
Не повезло. Они смотрят в окно на меня, хмурясь.
— Вас нет в списке, — ворчит один из них.
Симона наклоняется вперед. Она выглядит сногсшибательно в серебристом мини-платье, которое облегает ее фигуру. Ее волосы облаком вьются вокруг лица. Это делает ее черты особенно мягкими, молодыми и женственными.
— Ты уверен? — говорит она своим нежным, воспитанным голосом. — Я думаю, что мистер Кенвуд с особым нетерпением ждет встречи со мной. Ты ведь знаешь, кто я, не так ли?
— Да, — быстро отвечает второй охранник. — У меня все еще есть выпуск Sports Illustrated с вами на обложке.
Симона одаривает его своей самой очаровательной улыбкой. Я знаю, что она просто проводит нас через ворота, но я сгораю от ревности, когда вижу, как она смотрит на него своими кошачьими глазами, а ее густые ресницы трепещут.
— Это так мило! — говорит она. — Я бы хотела, чтобы он был у тебя с собой. Я бы его подписала.
— Я сообщу мистеру Кенвуду, что вы поднимаетесь, — вежливо говорит охранник.
— Спасибо! — говорит Симона, посылая ему воздушный поцелуй.
Я завожу машину, едва дождавшись, когда ворота откроются, прежде чем с ревом въехать. Я чувствую, как горит затылок. Симона сейчас еще более великолепна, чем когда я ее знал. Интересно, выдержу ли я то, как мужчины пускают на нее слюни, куда бы она ни пошла. Эти охранники не могли держать свои челюсти закрытыми. Мне хотелось выпрыгнуть из машины и выбить дерьмо из них обоих. А Симона даже не моя.
Не имеет значения. Это больше не вариант.
Девять лет назад Симона довольно ясно дала понять, что она ко мне чувствует.
Я никогда не дам ей еще одного шанса вырвать мое сердце и растоптать его. В прошлый раз я едва выжил.
Мы ускоряемся к дому. Симона слегка ахает, когда видит его. Я не думаю, что она впечатлена — место просто эпатажное. Это самый показушный особняк, который я когда-либо видел. Похоже, он бы больше подошел Бель Эйр, чем Чикаго.
Это белое греко-римское чудовище, похожее на три особняка, поставленных друг на друга. Куча колонн и спиралей, арок и проходов. Полукруглая подъездная дорожка огибает гигантский фонтан, больше, чем фонтан Треви в Риме. Вода брызжет из пастей дельфинов, в то время как несколько русалок цепляются за крепкие руки и ноги царя Тритона.
Я останавливаюсь рядом с фонтаном, чтобы парковщик мог забрать мои ключи.
— Боже мой, — шепчет Симона, выходя из машины.
— Добро пожаловать, — говорит парковщик. — Проходите через главный уровень. Вечеринка проходит по всему дому и на заднем дворе.
За нами подъезжает еще больше машин. Каждая из них представляет собой суперкар стоимостью 250 тысяч долларов или больше. Какой-то парень, которому на вид всего двадцать один, вылезает из Ламборджини. Он одет в шелковую рубашку с тропическим принтом и брюки в тон, на шее у него около двадцати золотых цепочек. На нем зеркальные солнцезащитные очки, несмотря на то, что сейчас десять часов вечера.
— Не думаю, что это вечеринка в моем вкусе, — говорю я Симоне.
— И какая вечеринка пришлась бы тебе по вкусу? — спрашивает она меня, приподняв бровь.
— Ну... — теперь, когда я задумался об этом, думаю, что вообще никакая.
— Может быть, пинта Гиннесса, час на бейсбольной площадке и поездка вдоль берега озера, — говорит Симона с легкой улыбкой.
Это был бы идеальный день для меня.
Меня беспокоит то, как легко Симона перечислила все это. Точно так же, как она запомнила мои предпочтения в кофе. Это заставляет меня чувствовать себя незащищенным.
Иногда я говорю себе, что сильная связь, которую я чувствовал к Симоне, была только в моем воображении. Что этого не могло быть по-настоящему, иначе она никогда бы не ушла.
Затем она доказывает, что действительно понимала меня, и это сводит меня с ума. Это противоречит истории, которую я рассказывал себе, чтобы объяснить, как она могла так легко отделаться от меня.
Я знаю, что сердито смотрю на нее. Могу сказать это по тому, как она отшатывается от меня, улыбка исчезает с ее лица.
— Давай зайдем в дом, — говорю я.
— Конечно, — отвечает Симона тихим голосом.
Я не беру ее за руку, но держусь поближе к ней, когда мы входим в особняк Кенвуда. Свет приглушен, и я не знаю, кто здесь находится.
Музыка громкая и грохочущая, сотрясает стены и картины на них. В то время как внешний вид дома выполнен в стиле искусственного антиквариата, интерьер — это флуоресцентный поп-арт, стеклянная мебель, автоматы для игры в пинбол и безвкусные скульптуры, похожие на гигантские красные губы, блестящие гитары и хромированные животные из воздушных шаров.
Гости такие же яркие. Половина нарядов выглядела бы более уместно в цирке, чем на вечеринке, но я вижу достаточно брендов, чтобы понимать, что все это дорого.
— Это сейчас модно? — бормочу я Симоне.
— Наверное, если у тебя есть на это деньги, — говорит Симона. Она кивает в сторону молодой женщины в обтягивающем мини-платье и синих меховых сапогах до бедер. — Эти ботинки стоят четыре тысячи долларов. Они из осенней коллекции Versace, которая еще даже не выпущена.