Данте прижимается лицом к моей киске и вдыхает мой запах. Даже с его темными радужками я вижу, как его зрачки расширяются от вожделения.
— Ты чертовски феноменально пахнешь, — рычит он.
Он проводит большим пальцем по щели между губами моей киски, чувствуя мою скользкую влажность. Моя киска пульсирует от предвкушения, клитор уже набух и чувствителен, хотя он едва меня коснулся. Мое сердце колотится, и я чувствую это тревожное предвкушение, желание, свернувшееся внутри меня, как пружина.
Я чувствую запах кожи Данте, даже когда он лежит у меня между ног. Он пахнет опьяняюще, соблазнительно, неотразимо...
Мое тело хочет его. Жаждет. Нуждается в нем.
Я уверена, что это правда... Прямо сейчас я фертильна. Овуляция. Она биологически побуждает меня спариваться с этим мужчиной, самым большим, самым сильным и самым свирепым из всех, кого я когда-либо видела.
— Кончи в меня, — умоляю я его. — Сделай со мной ребенка, Данте.
Его глаза — два черных озера похоти. Он срывает с себя рубашку, обнажая толстые мышцы на груди, плечах и бицепсах. Меня возбуждают темные волосы на его груди, как и его татуировки, и даже царапины и порезы, оставшиеся после нашего пребывания в лесу. Доказательство того, что этот человек сделал для меня, рискуя своей жизнью, чтобы спасти меня.
Он расстегивает джинсы, сбрасывая их с бедер, обнажая тот тяжелый, толстый член, который выпрыгивает, уже полностью твердый и ищущий тепла и влаги у меня между ног.
Он сжимает его основание, направляя его в меня. Затем входит одним долгим, твердым толчком.
Я такая мокрая, что его член скользит внутрь полностью, до самого основания. Мы прижаты друг к другу, лицом к лицу, грудью к груди. Данте опирается на свои крупные руки, прижимая меня к кровати. Сжимая ягодицы, он снова и снова вгоняет в меня свой член.
Я обхватываю ногами его бедра, мои лодыжки сцепляются за его ногами. Я прижимаюсь к нему своим клитором с каждым толчком. Он такой набухший и чувствительный, что каждый толчок посылает мне волну удовольствия.
— Кончи в меня, — снова умоляю я его. — Сделай меня беременной.
Данте заключает меня в свои объятия и трахает меня еще сильнее, обезумев от моей просьбы.
— Ты хочешь от меня ребенка? — ворчит он мне на ухо. — Ты хочешь носить моего ребенка?
— Да, — стону я.
Это все, что нужно. Мое желание его семени заставляет его взорваться внутри меня. Я чувствую, как пульсирует его член, когда он выпускает сперму глубоко в мою киску, прямо у входа в шейку матки.
Подергивание его члена и ощущение густой, горячей спермы тоже доводит меня до оргазма. Моя киска пульсирует вокруг него, сжимаясь и разжимаясь, втягивая его сперму глубже, до самой матки.
Данте целует меня глубоко, дико, эротично.
Я целую его в ответ, уверенная, что его семя сделает свое дело.
Мы собираемся завести еще одного ребенка. На этот раз сознательно.
И Данте будет со мной на каждом шагу этого пути.
46. Данте
Как только Рэйлан чувствует себя лучше, мы едем обратно в Чикаго.
Я еду прямо в особняк Гриффина на озере. Хочу поговорить с Каллумом и моей сестрой, и сказать им, что Дюпона больше нет. Им больше не о чем беспокоиться.
Но когда я прихожу туда, на кухне сидит только Риона, выглядя напряженной и выжидающей. Она вскакивает, когда мы входим.
— Ты здесь! — с облегчением говорит она.
— Где все? — спрашиваю я ее.
— В больнице. Аида рожает.
— О, — на меня накатывает волна облегчения, сменяющаяся беспокойством. — Она в порядке? Еще не рано?
Я беспокоюсь, что из-за стресса у нее слишком рано начались схватки.
— Все в порядке, — уверяет меня Риона. — Она на большом сроке. Кэл присылает мне последние новости. Она может родить в любое время.
Риона открывает портфель, стоящий на столике в уголке для завтрака, и достает жесткий диск Кенвуда.
— Неро оставил это для тебя. Он сказал, и я цитирую: «Ты не поверишь, какое дерьмо здесь есть».
Я беру жесткий диск, верчу его в руках. Он кажется тяжелым и таит в себе всю ужасную информацию, содержащуюся в его металлической оболочке.
— Что ты собираешься с этим делать? — спрашивает меня Симона.
Я знаю, о чем она беспокоится. Она думает, что я собираюсь использовать его, чтобы шантажировать Кенвуда или его причудливых друзей.
Я смотрю ей прямо в глаза.
— Никаких сделок, — обещаю я ей. — Кенвуд сядет в тюрьму, если я смогу это устроить.
— Спасибо, — говорит Симона измученным тоном.
Риона подходит к Симоне и нежно кладет руку ей на плечо.
— Ты в порядке? — спрашивает она. — Хочешь выпить?
— Боже, да, — говорит Симона. Затем останавливает себя. — Вообще-то, просто воды, если не возражаешь.
Янтарные глаза Симоны встречаются с моими, и между нами проносится волна тепла. Я знаю, что она очень осторожна, на всякий случай. На случай, если какая-нибудь хрупкая маленькая зигота может завладеть ею прямо сейчас.
— Я бы не отказался от выпивки, — говорит Рэйлан своим мягким южным акцентом. Я вижу, как он разглядывает Риону, любуясь ее чистой, кремовой кожей, ярко-зелеными глазами и высоким хвостом огненно-рыжих волос.
Риона прищуривается, глядя на него.
— Ты выглядишь так, будто виски может тебя убить, — говорит она.
— Я делаю много вещей, которые могут меня убить, — смеется Рэйлан.
— Думаешь, это впечатляет? — фыркает Риона, пренебрежительно вздергивая подбородок.
— Нет, — усмехается Рэйлан. — Просто говорю правду.
— Шкаф с алкоголем вон там, — указывает Риона. Она была готова приготовить напиток для Симоны, но не для какого-то замызганного незнакомца.
Я хотел бы предупредить ее, что ее холодность по отношению к Рэйлану — неправильный курс действий, если она хочет от него избавиться. Чем выше она возведет эти стены, тем больше ему захочется их разрушить. Такова природа Лонг Шота — он любит невыполнимые задачи.
С другой стороны, я нахожусь в самом лучшем настроении за последние девять лет. Я бы на самом деле наслаждался развлечением.
Рэйлан подходит к шкафу с алкоголем и достает бутылку виски «Джонни Уокер». Обычно он предпочитает бурбон, так что я знаю, что он взял эту бутылку только для того, чтобы позлить Риону.
— Какой яд предпочитаешь, советник? — говорит он. — Позволь мне приготовить тебе напиток.
— Нет, спасибо, — строго говорит Риона.
— Дай угадаю... — он делает вид, что оглядывает ее с ног до головы, хотя я уже видел, как он это делал. — Я представляю тебя как девушку, любящую джин с тоником.
Легкий румянец заливает ее щеки. Это абсолютная правда, хотя я не знаю, как Рэйлан догадался об этом.
— Полагаю, Данте сказал тебе это, — говорит она.
— Он даже не упоминал тебя, — говорит Рэйлан. — Похоже, он не такой хороший друг, как я думал.
— Тогда откуда ты знаешь, что я юрист? — спрашивает Риона, уловив пробел в его заявлении.
— Ну... — говорит Рэйлан, беря два бокала и наполняя их льдом. — Ты носишь темно-синий костюм, каблуки Souliers и часы Akrivia. Все это скрытое богатство, потому что ты хочешь поставить своих коллег на место, но не хочешь злить судью, показывая ему, что зарабатываешь больше денег, чем он. Строгая прическа и одеколон унисекс посылают на хуй любого, кто пытается сексуализировать тебя на рабочем месте. А еще у тебя в портфеле есть дырокол с двумя отверстиями и печать нотариуса.