— Взгляни, — Эонвэ указал рукой на камни. — Разве ты или кто-либо из сыновей Пламенного Духа может владеть ими? Ты и твои братья сами отняли у себя Свет, даже не поняв этого. Ваш отец, Пламенный Дух, тоже не понимал, что созданные им сокровища только тогда по-настоящему бесценны, когда становятся достоянием всей Арды, и каждый обитатель ее наслаждается их совершенством, а не тогда, когда они лежат, заключенные в потаенном подвале Северной Крепости, скрытые от взоров. Нельзя прятать от мира созданный Единым Свет, как нельзя превращать свое искусство и талант в инструмент власти, — тон майа сделался назидательным, жестким.
Горько вздохнув, Маглор осознал смысл сказанного, и слезы полились по его щекам.
— Если не можешь добровольно отдать, то, прошу, не чини нам препятствий к тому, чтобы забрать их. Я не хочу, чтобы кто-то еще потерял жизнь из-за проклятой Клятвы. Прошу, — прошептал со всхлипом Маглор, — прошу тебя, не препятствуй нам…
Эонвэ молча укрыл камни тканью и захлопнул ларец.
— Знай, что Владыка Арды призывает тебя и твоего брата на суд Валар, — ответил он, — Там будет принято решение относительно вашей дальнейшей участи. Что же касается сильмарилов, то они останутся в моем шатре под охраной, — он помолчал, видя, что Маглор не двинулся с места. — После полуночи я отлучусь в соседний шатер, а стража будет спать. Делайте все быстро. А теперь прощай, сын Пламенного Духа, — и он скрестил на груди закованные в чешуйчатые валинорские латы руки, давая понять, что аудиенция окончена.
На подкашивающихся ногах Маглор вышел из шатра герольда Сулимо. Нельо кинулся к нему.
— Так и знал, — он презрительно глянул на задернутый полог на входе, — Моргот меня дернул позволить тебе унижаться перед этим прихвостнем Валар.
— Нет, Нельо, — заговорил его брат, стараясь восстановить дыхание, — нет, послушай… Я должен рассказать тебе… Он позволил… — задыхаясь, шептал пересохшими губами Маглор.
— Что еще?! — скрежетнул зубами Нельо.
— Пойдем отсюда, отойдем подальше… — он тронул брата за плечо и направился прочь от палатки Эонвэ, увлекая старшего за собой.
Теперь, когда Маглор изложил Маэдросу сказанное герольдом Сулимо относительно сильмарилов, нужно было лишь, оставаясь поблизости от шатра, дождаться полуночи. Они с Нельо все решили. Старший ждал на входе, а Маглор должен был войти в шатер, открыть ларец и взять проклятые камни.
И они дождались. В безмолвии, напряженно ожидая своего часа. Часа, когда, наконец, Клятва будет исполнена. Сердца обоих бились гулко, отрывисто под защищавшими грудь панцирями и кольчугами. Слова иссякли. Осталось осанве, но и оно было лишним сейчас. Казалось, они могли понимать друг друга с полувзгляда. Время тянулось, растягиваясь, словно древесная смола. Маглору хотелось одновременно, чтобы скорее подошел час, и чтобы он не наступал никогда. Он взглядывал на сосредоточенно сидевшего рядом Нельо — глаза прикрыты, брови сведены к переносице, губы сжаты, дышит напряженно, через нос и грудь вздымается высоко при каждом вдохе.
«О чем он думает?» — пронеслось в голове Маглора. Однако собственные его мысли были сосредоточенны на том моменте, когда, уже совсем скоро, придет пора действовать. Он то и дело взглядывал на звездное небо, стараясь определить, который час. Луна была похожа на тонкое, сияющее белизной, лезвие кривой сабли.
«Пора!» — тревожно зазвенело в сердце, будто в нем гулко ударил и загудел большой колокол. Дрожь в ногах, в которой он бы никому не признался, передалась всему телу.
Они вышли из укрытия и, стараясь не быть замеченными отдыхавшими в палатках вокруг воинами, бесшумно подошли к шатру Эонвэ. У входа, полусидя, спали двое стражей из ваниар. Маглор прислушался — вокруг оглушительная тишина. Даже ветра не слышно, даже дыхания спящих охранников не различить его чутким слухом.
Старший показал ему взглядом блеснувших глаз на полог входа — «Иди же!» — говорил этот взгляд. И Маглор бесшумным, но резким движением отодвинул тяжелую ткань и шагнул внутрь. Его взор тут же заметался по просторному круглому помещению, а страх прошел огненным шаром вдоль позвоночника, снизу вверх, оседая каплями на разгоряченном лихорадкой лбу — стоявший в середине шатра стол был пуст… Только белейшая скатерть. Ничего больше!
Охваченный тревогой, Маглор закрыл руками рот, чтобы сдержать рвущийся оттуда крик, когда разглядел сидевшего с противоположной стороны стола стража, державшего в руках то, что так лихорадочно искал его привыкший к темноте взор. Страж спал.
Дыхание второго сына Феанаро дрожало, как и потянувшаяся к крышке ларца рука. Мысли одна за одной неслись в голове, словно сорвавшиеся с цепи дикие звери. Сердце ушло куда-то глубоко, в область желудка и замерло там, пропуская удар за ударом. Маглор старался унять дрожь, дыша носом.
Пальцы осторожно, медленно приподняли крышку. Кано подумал о брате, который, наверняка, уже потерял терпение, недоумевая, почему он так мешкает. Ларец открыт. Теперь только протянуть руку и прикоснуться, наконец, к отцовским сокровищам…
— Ах! — громко вскрикнул страж, услышав, как звонко хлопнула крышка после того, как Маглор вынул из ларца сверток с тут же засиявшими в его затрясшихся руках камнями.
Мгновение, длившееся для Маглора дольше столетия, они глядели друг другу в глаза. Зрачки стража расширились. Ужас читался на их дне. Пальцы правой руки потянулись к мечу у пояса.
«Нет!» — закричал мысленно Маглор, прижимая к груди сверток и пятясь, отступая.
Страж подался вперед, поднимаясь со своего места. Золотые волосы, лежавшие по плечам, сверкнули в свете камней, сочившемся сквозь ткань.
«Все.» — решил Маглор, спиной чувствуя, что приближается к стене. Он крепче прижал к себе камни.
При виде блеснувшего лезвия меча в руке стража, что-то вдруг переключилось в нем, как если бы его подменили, разрезали сковывающие стреноженное дикое животное ремни. За кратчайшую долю мгновения, так, что Маглор сам не заметил, как это произошло, покаянный и страдающий от чувства вины Мака в нем уступил место хладнокровному и совершенно бесчувственному Кано-вождю, командиру, вожаку, обещавшему отцу не подвести его, как это всегда случалось во время битвы.
Он молниеносно выхватил правой один из мечей, левой рукой прижимая свою добычу к груди, и полоснул по незащищенной шее стража. Тот не успел понять, что произошло. Веер брызг разлетелся по всей палатке. Брызги попали Маглору в лицо. Страж потянулся было рукой к горлу, запрокинул голову, выронил меч, колени его подогнулись, и он так плавно и естественно упал к ногам ошеломленного случившимся Маглора, что это могло показаться какой-то игрой, где нужно изображать ранение или смерть…
Из оцепенения Кано вывело внезапное вторжение в шатер другого стража. С криком «Кто здесь?!» он ворвался внутрь и взглянул на Маглора, когда со спины в него вонзилось, проткнув насквозь, выйдя блестящей полоской из-под панциря, лезвие меча Нельо. Страж выпучил вмиг потемневшие глаза на Маглора, приоткрыл рот, желая что-то сказать, но тут лезвие с характерным, чуть скрежещущим звуком подалось назад, исчезая. Нельо резким движением вынул из тела меч и оно тяжелым безвольным мешком свалилось ничком прямо у входа, преграждая собой обратный путь.
— Скорее, Кано! — злобно рыкнул старший, стряхнув с меча кровь.
Помедлив еще немного, Маглор последовал за братом, успев мимолетно взглянуть тому в глаза. Его глаза не выражали ничего особенного, они мерцали изумрудным и серым. В них читалась лишь злоба и решимость, как в бою.
Снаружи у входа в шатер лежал, настороженно глядя светло-голубыми глазами в черное небо, перерубленный от плеча до паха острейшим лезвием одного из мечей старшего третий страж.
Маглора едва не вырвало, когда его взгляд упал на то, что медленно сочилось, вытекая и вываливаясь, из разрубленного надвое тела. Колени Кано подгибались, ноги сделались вдруг непослушными. Но надо было бежать.