Нельо был таким, каким был всегда, и все же, что-то, казалось Маглору, изменилось в нем невозвратно. Он щурился от частиц пепла, витавших в воздухе и едкого дыма, что поднимался из открытых ран на теле Эа. Кано тоже щурился, чувствуя, что не может пошевелиться от усталости. Глаза его закрывались сами собой, тело и разум отказывались повиноваться, и в какой-то миг он понял, что падает в глубокую пучину тяжелого сна.
========== 18. Расплата ==========
Крик страдания, отчаяния и нестерпимой боли сопровождал его неспокойный, мучительный сон, усиливаясь и эхом отдаваясь в ушах. Маглор не понимал, откуда слышался этот страшный по своей силе крик, заставлявший воздух кругом колыхаться, излучая ощущение безысходности и страшного горя.
«Что это?! Кто?!» — спрашивал он себя во сне, и все не мог определить, откуда доносится этот перешедший в сотрясшее его феа злобное завывание, почти звериный рев.
Наконец, с трудом разлепив веки, Маглор пришел в себя и тут же вздрогнул, осознав, что слышимый им во сне крик существовал и в реальности — многократно усиленный, надрывный, переходящий в захлебывающийся завыванием плач.
Не помня себя от тревоги, Маглор вскочил на ноги. За то время, что он спал, дым из близлежащей глубокой расщелины успел окутать окрестную пустыню. Ветер стих. Вокруг него был серовато-белый густой дым. Он напоминал туман, стелющийся в низинах равнин и у подножия Долмед холодными зимними утрами.
Кано побежал на крик, вытянув вперед руки и напряженно всматриваясь в плотную дымовую завесу, которая начинала окрашиваться в красновато-коричневый цвет по мере того, как он приближался к взрытому краю рваной раны на теле Эа.
Внезапно снова подул ветер, и окружавший Маглора дым постепенно начал рассеиваться. Впереди, совсем близко, он тут же разглядел силуэт, темнеющий на самом гребне расщелины, из глубин которой поднимался, вместе с дымом ярко-красный свет, исходивший от тихо шипевшей далеко внизу, на дне, расплавленной лавы. Старший стоял на коленях, согнувшись у самого края огненной бездны. Его волосы, подсвеченные исходившим из земных недр ярко-красным светом, казались огненными и развивались, скрывая от Маглора лицо главы Первого Дома.
— Нельо! — что было сил, закричал Маглор, пытаясь карабкаться вверх по каменистому склону гребня.
Он старался не упустить из виду очертания высокой худой фигуры брата, а потому то и дело цеплялся за ненадежные, рассыпавшиеся в прах под его пальцами, выступы и рытвины, скатываясь вниз.
— Не-е-е-т! — дико и хрипло, словно загнанное животное, снова закричал тот.
От нового надрывного крика у Маглора затряслись ноги и руки.
— Не приближайся! Не смей! — Маэдрос медленно поднялся на ноги и повернулся к брату.
Только тогда остолбеневший Маглор увидел, что в левой руке Нельо сиял голубым светом один из сильмарилов.
— Нельо… — глядя на брата широко распахнутыми глазами, в которых, при виде выражения лица старшего закипели слезы, прошептал Маглор.
Такое выражение лица у Нельо он видел до того лишь единственный раз, когда на их глазах свирепый валарауко с силой втаптывал в дымившуюся землю изломанное, искалеченное тело кузена Финьо, превращая его в кровавое месиво.
А сейчас на его глазах то же происходило и с самим Нельо. Кисть левой руки старшего превратилась в пузырящееся, местами почерневшее, кровавое и кровоточащее нечто и все же, он продолжал крепко сжимать в ней камень, прижимая его к груди, кольчуга на которой уже раскалилась докрасна. Вся одежда его дымилась от опасной близости к источнику нестерпимого жара.
— Эру, нет, Нельо, нет… — одними губами шептал феаноринг, окаменевший от ужаса представшего ему зрелища.
Глядя сквозь плотную пелену слез, Маглор протянул руку, будто желая остановить брата, не веря в его безумие. Голос впервые изменил ему, перестал звучать — он не мог кричать, не мог позвать старшего. Все роа трясло мелкой дрожью, все его существо устремилось туда, на край бездны, где сейчас стоял Нельо.
Маглору казалось, что он кричал, звал брата, но крики, как во сне, получались немыми. Нельо не слышал его. Он снова согнулся, низко склоняя огненную голову, в приступе нестерпимой боли и замотал головой, отступая к краю.
В этот момент Маглор, наконец, рванулся вверх по склону, к нему, голыми руками хватаясь за острые уступы камня, раздирая ткань штанов на коленках вместе с кожей, тут же прижигаемой горячим камнем гребня.
Заметив это, Маэдрос выпрямился и отвернулся, чтобы не видеть брата и не дать тому увидеть своего искаженного зверской болью лица. Он замер на мгновение, чуть склонив голову, над пылающей под ним и казавшейся так близко огненной бездной, и вдруг позволил телу медленно отклониться назад, запрокинув голову и прикрыв глаза.
Наблюдавшему за ним Маглору показалось, что в тот последний миг на лице старшего отобразилось подобие облегчения. Или это было лишь ожидание облегчения и освобождения от невыносимой боли. Больше, чем от боли телесной, Маглор знал это как никто другой, старший страдал от боли феа, и теперь, наконец, получил долгожданное облегчение или только надеялся получить его, расставшись с роа.
Последним, что видел Маглор, были длинные локоны старшего, сверкнувшие на миг, словно языки пламени, и тут же погасшие, и тонкий бело-голубой луч света, мгновенной яркой вспышкой осветивший все вокруг, прежде чем излучавший его камень поглотила безжалостная кипящая лава.
Бессильно упав прямо на горячую скальную породу рядом с расщелиной, поглотившей несколькими мгновениями ранее единственное остававшееся у него на Эа родное существо, Маглор беззвучно рыдал. Слезы сами текли из глаз. Он пытался стирать их, размазывая по лицу вместе с копотью и пылью, но они продолжали течь, а грудь разрывало от неведанной прежде боли. Ему самому хотелось умереть. Тут же, сейчас же, навсегда, лишь бы не чувствовать больше ничего, лишь бы прекратить эту пытку, эту боль, вибрирующую в сердце и отзывавшуюся в каждой частице его роа. На что они обрекли себя, отправившись за камнями?! Зачем он послушался старшего?! Зачем?! Зачем?! Зачем, за что именно им, сыновьям Пламенного Духа, выпала такая судьба?! Чем провинились они перед Илуватаром, что он ссудил им этот рок, страшную участь быть искалеченными, перемолотыми заживо Клятвой?!
Лежа с закрытыми глазами и всей феа призывая смерть, Маглор решил, что дождется ее прихода здесь, не двинувшись с места. Через некоторое время он, должно быть, потерял сознание, и не знал, сколько пролежал так, один вблизи от дымящейся и мерцающей красным, смертельно опасной бездны.
Но вот, в какой-то момент Кано начало казаться, что кто-то склонился над ним и всматривается в его лицо, внимательно глядя сверху вниз. Он сделал усилие, открыв глаза, и тоже стал вглядываться в склоненное над ним знакомое лицо. Сначала Маглор не мог разобрать, кто это был, но вдруг лицо мягко и сочувственно улыбнулось, и тогда он отчетливо различил черты матери. От вида ее нежной улыбки и глядящих на него внимательных, ласковых глаз, внутри с новой силой стала раскручиваться спираль мучительной боли, но мать, видно, заметила что-то и прошептала своим успокаивающим голосом:
— Мой Мака, — голос звучал вкрадчиво и мягко, — ты помнишь оберегающий заговор?
Маглор кивнул, неотрывно глядя ей в глаза, стараясь сосредоточиться на зеленовато-сером блеске радужек матери.
— Повторяй за мной, — попросила она.
Словно завороженный созерцанием ее лица и даримым звуком ее голоса ощущением покоя, Маглор зашевелил запекшимися губами, повторяя ее слова.