— Гру-гру, — вот и сейчас он ткнулся носом в мою ладонь, давая понять, что все за мной приберет.
— Спасибо, Юд, — с благодарностью взглянула я на помощника, успев при этом перехватить ревнивый взгляд Дарина.
— Да, пора, — муж потянул меня к выходу из рабочей горницы. — И Феня, наверное, заждался, — добавил он, когда мы выходили в мой кабинет, заставив меня привычно покраснеть.
Уже на третий день нашего путешествия из замка бывшего хана в Стратисс, которое к слову растянулось на целую неделю, я удивилась быстрому росту феникса. И тогда Дарин мне с самым невинным видом сообщил, за счет каких эмоций тот прибавляет в росте. Я долго не могла прийти в себя от возмущения и смущения, но вскоре признала, что безопасность Стратисса важнее, да и как-то приятно стало от такого доказательства, что наша любовь настолько сильна, что может так быстро возродить родового духа. По возвращении в Стратисс феникс так и остался с нами в Ардоке, мотивируя это тем, что будет меня защищать во время частых отлучек Дарина. Звучало это несколько забавно со стороны существа ростом с месячного цыпленка и едва отрастившего настоящие, но пока еще короткие перья вместо пуха.
Впрочем, вскоре оказалось, что благодаря взятой им от меня капли крови я могу с ним мысленно общаться. Бывало, вечерами мы вели длительные беседы об истории Стратисса, о том, как духи сошлись с людьми и даже о тех темных тварях, что призывал, желая обрести магическую мощь, тририхтский хан. О многом, разумеется, феникс умалчивал. Например, о том, каким образом он свел знакомство с демоном, хотя то, что они знали друг друга с древних времен, было очевидно. Вытянуть ответы на интересующие меня вопросы из хитрого тысячелетнего существа было непросто, но я не теряла надежды. Кое-какие намеки удалось получить из нашего разговора о его лесных, водяных и прочих сородичах. Оказалось, что когда-то давным-давно они тоже жили в согласии с людьми, но однажды нашелся нехороший колдун, который связался не с теми силами — феникс не называл имен, но я сама догадалась — в результате чего погибла одна из лесных дев. Природные духи тогда ополчились на всех людей и погубили бы, если бы не вмешались остальные, поклявшиеся защищать кланы тех волшебников, что победили совершившего преступление колдуна. Лесные тогда от преследования людей отказались, но неприязнь сохранили. С тех пор утекло много времени и причина раздора забылась, но те по-прежнему пакостили людям. А феникс и другие хранили верность своему слову, несмотря на то, что ряды их редели там, где, как например в Волиссии, люди стали от магии и всего с ней связанного отказываться. Несмотря на всю эту тысячелетнюю историю, родовой дух Дарина был удивительно весел, оптимистичен — в отличие, например, от строгого и серьезного сокола моей бабушки — и горазд на проказы и каверзы. Больше всего он любил рассуждать о продолжении великокняжеского рода. На эту тему феникс мог рассуждать часами, каждый раз вызывая этими разговорами у меня смущение.
Стоило мне об этом вспомнить, как я почувствовала, что раскраснелась еще больше. Быстро отвернувшись, чтобы не заметил муж и не стал спрашивать, в чем причина румянца на моих щеках, я сделала вид, что потянулась за приготовленным зельем.
— Что это? — поинтересовался вдруг Дарин, одновременно любопытствуя и осторожничая. Видимо, еще хорошо помнил, про те зелья, которые я метала в бывшего тририхтского хана.
— Это зелье обездвиживания, — уверенно заявила я. На самом деле это было эффективное средство от простуды, но почему бы мне тоже не пошалить? — Одна капля, и человек не может двигаться целый час.
— Кхм…. — муж теперь смотрел на склянку оценивающе, словно смекал, куда может его использовать.
— Вот капну тебе в тарелку, а потом буду делать с тобой все, что пожелаю! — пригрозила я, но Дарин почему-то не испугался.
— Ты и так можешь делать со мной, что хочешь, — проговорил он улыбаясь.
— Правда?! — переспросила я, делая вид, будто не поверила.
— Правда, — честно ответил Дарин, и глаза его засияли почти как у бабушки, когда та призывала огонь.