Западная городская стена, высокая и сложенная из какого-то иссиня-черного камня, каждые сто ярдов увенчивалась закругленной сторожевой башней; десятки, если не сотни алых стягов с белыми птицами посередине гордо реяли на ветру. За стенами местами виднелись храмовые купола и шпили, а где-то вдали смутными тенями поднимались к небу серые башни — судя по тому, что Наллар знал о географии города, это были башни Дворца Верховного Иерофанта, что на Центральном Холме. Дорога, по которой он шел, больше нигде не сворачивала и упиралась в распахнутые ворота. Перед воротами, на удивление, растянулась вереница людей, телег и повозок. Это показалось Наллару странным — насколько он знал, чтобы попасть в Исхирон не нужно было отстаивать длиннющую очередь.
Впрочем, времена меняются. А вместе с ними меняются законы и разные правила.
Налюбовавшись видом, Наллар двинулся с места скорым шагом. Время беспощадно приближалось к вечеру; ему совсем не хотелось бы искать место встречи с товарищами по Гильдии в темноте.
Не прошло и трети часа, как он пристроился к хвосту очереди. По самым скромным прикидкам, впереди было два десятка людей; у каждого второго — телега или повозка. Не удержавшись, Наллар поинтересовался у мужчины, сидевшем впереди на муле:
— Эй, добрый человек. — Человек лениво обернулся и смерил Наллара отнюдь не добрым взглядом. — Не знаете ли вы, в чем причина такой очереди к воротам? Разве нынче военное время, что все так строго?
Наездник посмотрел на него, как на полоумного.
— Ты что, дурак?
Наллар прикусил губу, раздумывая, не врезать ли умнику — его кулаки так и чесались. Наконец, он решил, что оно выйдет себе дороже и пожал плечами:
— Ну, допустим, есть немного. Так что с очередью?
— Ты и впрямь дурак. — Наездник даже махнул рукой в подтверждение своих слов. — Не знаешь разве, что Верховный Иерофант нас покинул?
— Конечно знаю! — Наллар сделал вид, что возмущен до глубины души. — Но причем тут очередь?!
— Вот дурак. — Наездник покачал головой. — Какой сегодня день со смерти?
Наллар быстро произвел в уме подсчеты.
— Э… Седьмой?
— Смотри-ка, не полный дурак, считать умеешь. А что с утра на восьмой день будет?
Хороший вопрос. Наллар почесал залысину на затылке, выискивая наиболее правдоподобную версию. Что может быть с утра на восьмой день по смерти Верховного Иерофанта? Да черт его знает. Исходя из того, что он за время пути узнал о триамнийской культуре, Наллар бы не сильно удивился, узнав, что на восьмой день каждый житель и гость Исхирона должен в обязательном порядке с утра до ночи играть в арканы, а также выпить не меньше трех бочонков неразбавленного вина.
— Может… Выборы в Священный Синклит?
— Правду, значит, кажут, что у вас, пилигримов, ума с земляной орех, — вынес свой вердикт наездник. — Какие, к ЛжеБогам, выборы, когда еще не все простились с Ним. Похороны завтра с утра, дурья твоя башка. — Наллар подавил вспышку гнева. — А на похороны-то градоначальники и прочие важные шишки со всей Триамны съезжаются. Вот и допрашивают еще со вчерашнего утра всех. Проверяют, не шпион ли ты какой часом.
«Мда. Удачно это я попал».
Наллар тем временем и сам вспомнил: восьмой день. Точно. Такие вещи триамниец наверняка должен знать, как Рассветный Псалом. Да и он сам когда-то об этом читал. Наллар мысленно стукнул себя по лбу. Он, помнится, еще ломал голову над тем, как им удается сберечь труп от разложения. Лед, скорее всего. Лед и тонны благовоний.
Наллар решил больше не рисковать и не донимать наездника всякими вопросами.
Мало-помалу их вереница продвигалась вперед. Небо над головой еще было мутно-синим, но за спиной солнце уже почти что достигло линии горизонта. Маясь от скуки, Наллар сначала принялся перебирать в уме все факты, которые он знал о пилигримах, Ритуале и Богах Рассвета — на случай, если ему начнут задавать каверзные вопросы — затем в подробностях вспомнил, в каком месте ему нужно встретиться со здешними соглядатаями. Когда надоело и это, он выудил из мешка колоду аркан и принялся тасовать ее — это действие помогало ему успокоиться и сосредоточиться. Что в преддверии поста охраны было не лишним.
Очередь продвигалась до раздражения медленно. Наллар не прошел и четверти пути до ворот, как позади него устроилась деревенская барышня с неумолкающим младенцем на руках, за ней — какой-то калека, за ним два всадника, и лишь за ними проглядывало, чуть скрытое облаками, почти что севшее солнце. Наллар высунулся из-за плеча наездника на муле, чтобы посмотреть, как проходит допрос у ворот, но торговая повозка впереди загородила весь вид. Снова и снова гальтиец перетасовывал колоду аркан, тихонько насвистывая «Королевскую дочку».