— Это неправда! Никакая вы не часть меня! — Она остановилась у окна и вцепилась руками в деревянный подоконник. — А даже если это и правда… К Сумеркам вас! Я не могу ничего делать, когда не принадлежу сама себе!
«Твоя беда в том, что ты изначально настроилась против нас, — продолжал вещать Реалист. — Ты видела в нас не помощников, ниспосланных божественным вмешательством, а Сумеречных демонов, которые только и жаждут поскорее отправить тебя на тот свет. Ты вбила в свою глупую голову, что мы сводим тебя с ума — и эти мысли с течением времени начали все сильнее и сильнее воплощаться в реальность. Но еще не поздно, Шели. Ты все еще можешь научиться сожительствовать с нами. Поверь, к нам привыкнуть тебе будет гораздо проще, чем, например, к архонту Кагальзиру…»
— Не упоминай о нем!
Продолжая стискивать пальцами подоконник, Шелиара вперилась взглядом в окно. Оно вело на практически пустующие улицы и роскошные жилища Северного района. Как далеко отсюда особняк Кагальзира? Шелиара не знала, и не хотела знать. Она хотела бы забыть этого наглого толстяка, как страшный сон, но архонт, словно один из Голосов, упорно засел в ее голове.
Из-за края облака высунулось солнце, и кольцо на ее среднем пальце предательски блеснуло. В сердцах Шелиара попыталась сорвать его с пальца, но оно, как и вчера, не поддалось.
Готовая расплакаться, Шелиара отошла от окна и уселась на кровать. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она попыталась осмыслить сказанное Реалистом. Да, в его словах определенно присутствовала логика. В чем-то, возможно, он даже и был прав. Но это никак не меняло сути — так жить дальше было для нее невозможно.
— Следующий раз я брошусь с крыши! — Она решила попробовать новую стратегию, надеясь добиться хоть какого-то компромисса. — Вы этого добиваетесь, да? Клянусь всеми двадцатью четырьмя Рассветными Богами, если вы не перестанете сводить меня с ума, я рано или поздно спрыгну! И скорее рано, чем поздно! И вы погибнете вместе со мной!
«Глупое дитя, подумай сама. — На этот раз ей ответила Вопрошающая. — Как мы можем погибнуть, если, по большому счету, не существуем? Мы — плод твоего сознания, усиленный Ритуалом Преображения, сколько тебе об этом нужно повторять?»
— Я не позволю вам свести меня с ума и вновь погубить мою жизнь! — закричала Шелиара, грозно потрясая кулаками. — Я найду способ избавиться от вас! Я сделаю…
Дверь распахнулась, и перепуганный Герцог, с длинным узким клинком в руке, вбежал в комнату. Выставив перед собой отполированное до блеска лезвие, он огляделся по сторонам. Никого не увидев, с подозрением покосился на нее — точнее, на до сих пор не разжатые кулаки. Затем, выждав паузу, с явно не присущей ему робостью поинтересовался:
— Все… в порядке? Мне показалось… ты будто с кем-то ругалась.
Шелиара положила руки поверх коленок и тяжело вздохнула. Ну вот — не прошло и суток с момента побега от отца и Кагальзира, как она уже успела втянуть в свои проблемы кучу людей. И что ей теперь отвечать Герцогу? Что ему послышалось? Что у нее такое хобби — кричать саму на себя? Может, что она — на самом деле актриса городского театра и репетировала монолог безжалостной стервы?
Герцог увидел ее смятение и поспешил опустить клинок. Затем прикрыл дверь и вкрадчиво произнес:
— Все это… — Шелиара видела, как он старается подбирать слова настолько осторожно, будто одна неточность может вывести ее из себя. — Как-то связано… с твоей вчерашней… э… проблемой? — Помолчав, Герцог добавил: — Расскажи мне, если, конечно, хочешь. Быть может, мне даже удастся… помочь.
С минуту Шелиара размышляла, стоит ли посвящать этого незнакомца в свои проблемы. С одной стороны, ей этого не хотелось — во-первых, неизвестно, можно ли вообще ему доверять; во-вторых, далеко не факт, что он ей поверит… А если и поверит, то что предпримет? Шелиара попробовала представить себя на его месте. Что бы она сделала, услышав такую историю? Кто его знает… Он ведь богач. Может, они и вовсе с Кагальзиром — давние друзья? Хотя навряд ли… С другой стороны, этот человек приютил ее, напоил и накормил — причем безвозмездно. По крайней мере, пока что. И даже сейчас по нему видно, что он искренне хочет ей помочь.
«Наверное, хуже не будет».
Наконец, она решилась и, выпив воды, принялась излагать Герцогу историю своего Проклятья.
Когда она закончила — а повествование (включающее в том числе и весьма укороченный вариант истории помолвки и бегства от архонта, имени которого она на всякий случай не стала раскрывать) заняло по меньшей мере четверть часа, — Герцог, стоявший у окна, длительное время хранил молчание. Шелиара постаралась уловить проблески мимики на его лице — но ему удавалось хранить каменное выражение. Она подумала было окликнуть Герцога, когда он все же заговорил.