— где дом охотника?
— прямо на выхоже из жеревни, вы проходили мимо когда въежжали.
Нирия вышла из-за стола и открыла входную дверь, снаружи уже собралась приличная очередь. Она посмотрела на Максвелла.
— не смей никуда втюривать лошадей, Арт, перенеси пожалуйста мою сумку в дом, вернусь вечером.
И, не дождавшись ответа, она вышла из дома, после чего направилась искать нужную ей хату.
Максвелл был недоволен Нирией, чего она так привязалась к этим лошадям? Ему было жалко животных, но иного выхода он не видел, отпускать их нельзя, вокруг леса и они точно будут передвигаться по дорогам пока их кто-нибудь не найдет и не увидит клеймо, и с чего это она такая вежливая с Артом?
— щдаетщя мне, в вашем доме мужиком бужет она.
Максвелл повернулся к старику.
— мы не пара, в страшном сне я видел такую своевольную жену, да что бы ты ещё понимал старик.
— я понимаю поболе твоего, вожьми щебя в руки и покажи ей кто в доме хожяин, иначе так и бужешь блеять как овца пока она бужет вышащывать иж тебя вще щоки, пока вы щчащтливо не умрете в один день.
Слова старосты ничего для Максвелла не значили, и он знал, что через пару часов забудет об ущемленной гордости. Однако нечто пошевелилось внутри него, давно забытое и спрятанное глубоко внутри, желание любить и быть любимым, которое он ощутил лишь на мгновение, после чего его искалеченную душу вновь заполнила знакомое безнадежное смирение с судьбой, которые беспрепятственно поглотил канал, и снова внутри царствовала пустота.
Наконец вернулась жена старосты.
— господин, снаружи уже собралась прилично народу.
Максвелл поднялся из-за стола.
— господином я не рожден, спасибо добрая хозяйка за трапезу, однако если я буду принимать людей здесь мне нужен этот стол.
Старуха округлила глаза и кивнула, она не была привычна к такой благодарности после трапезы.
— я сейчас все уберу, скоро придет Святослав, он отведет вашего друга в дом вашей ночёвки и поможет с переноской вещей.
— хорошо.
И Максвелл начал доставать из медицинской сумки все необходимые ему принадлежности, камень души Нирии бился о грудь внутри скрытого кармана.
"Вот черт! Совсем забыл про него, как далеко она собралась?"
В это время Арту уже помогал высокий и далеко не слабый мужичок. Передавать камень на виду Максвелл не собирался, чем меньше народу его видело, тем лучше. Он поднялся со своего места.
— я должен кое-что сказать своей спутнице.
И вышел за дверь. Снаружи около десятка пар глаз сразу вопросительно уставились на него.
— не расходитесь, через пару минут я начну прием.
Он пошел в сторону главные ворот, как и сказал староста, и довольно быстро нагнал свою подругу. Оглянулся, рядом никого не было.
— подожди, ты кое-что забыла.
Нирия остановилась и вопросительно посмотрела на него. Максвелл достал камень души и вручил ей.
— ты ведь далеко собралась, это же не моя жизнь зависит от этого красивого камушка.
Нирия взяла камень, она действительно совсем забыла об этом мерзком предмете.
— а может я не хотела упоминать про него при посторонних и хотела, чтобы ты передал мне его без лишних глаз.
Максвелл только ухмыльнулся, а после прошептал.
— я вижу ты не совсем понимаешь ситуацию, если мы не избавимся от клейменых лошадей нас выследят, за убийство паладинов, и тем более инквизитора, нас будут преследовать до самого Илена, наш единственный шанс, это скрыться, или свалить вину на кого другого, иначе можно прощаться со спокойной жизнью.
Нирия смутно представляла себе, о каком таком преследовании могла идти речь, по словам Максвелла они и так были в бегах, к чему тогда беспокоиться об ещё одной погоне? Эти лошади всю жизнь служили человеку в неволе, их долг исполнен, и их надобно отпустить, для пропитания же следует отправляться в лес и, в честном противостоянии с природой, заслужить право на сытную пищу. Нирия поблагодарила Максвелла за камень и вновь выдвинулась на поиски хаты охотника. Его тревога передалась и ей, неужели эта маленькая стычка может иметь такие серьезные последствия? Нехотя она признала, что тот могучий воин был намного ее сильнее, если бы Максвелл не знал об их уязвимостях, то они все трое там бы и полегли.
Впереди показался дом, маленькая хата рядом с которой стоял сарай, а на крыльце сидел молодой мужчина и курил трубку. Нирия отворила калитку и поприветствовала хозяина.
— доброе утро добрый человек, я ищу дом охотника, не подскажешь в какой он стороне?
Мужчина сплюнул, и низким голосом ответил.
— ты его нашла, чего хочешь?
Нирия оглядела собеседника, среднего телосложения, в простой крестьянской рубахе и штанах, длинные волосы и густая борода на лице, сидел он в уверенной позе и даже бровью не повел, когда она зашла на его территорию, однако взгляда не сводил.
— я хотела найти лук для охоты, мне сказали, что ты можешь помочь.
Мужчина все также не показывал эмоций.
— ты же пришлая, зачем тебе здесь охотиться?
— поспорила с другом, вот и решила доказать, что он неправ.
— ты не похожа на охотника, на зайца собралась?
— на лису, дашь лук или нет?
— на лису с собаками ходят.
Нирии начал надоедать этот пустой разговор.
— слушай, у меня нет времени на разговоры, нужно успеть до темноты, дай мне оружие, и я пошла, или не мешай.
Мужчина медленно загасил трубку, затем поднялся со своего места.
— в лесу зверя нет, всех сожрали вражеские армии и беженцы, но я все равно с тобой прогуляюсь, идём в сарай.
Нирия двинулась за ним.
— меня Ганс зовут, а как твое имя женщина?
— Нирия.
— будем знакомы Нирия.
Он подошёл к двери сарая и отворил замок. Глаза быстро привыкли к полумраку внутри, свет сюда проникал только сквозь щели между досок в стенах в виде золотых лучей, внутри которых виднелись парящие в воздухе пылинки вперемежку с опилками. Воздух был пропитан запахом древесной смолы. Ганс прошел вперёд и достал с верхней полки одного из шкафов старый лук без тетивы который и вручил Нирии.
— держи, это лук матери, я возьму отцовский.
И он полез ко второму такому же шкафу с другой стороны сарая. Нирия поднесла к свету орудие. Простая конструкция, но надёжная, плечи были украшены замысловатым узором, похожим на лианы. Этот лук сделали вручную для особо человека.
— похоже эта вещь для кого-то дорога, может дашь мне что-нибудь, что не будет жалко?
Ганс наконец достал второй лук и положил его на стол рядом. Этот был немного больше, и надписей на нем никаких не было, столько инициалы: М.Е.
— ни для кого он больше не дорог, нужно пользоваться пока полностью не истлел, да и я не верю, что мы хоть кого-нибудь сегодня найдем. Теперь Ганс полез в сам шкаф, откуда достал две тетивы.
— надевать умеешь?
Нирия без слов принялась вязать тетиву на крючок. Одно время Ганс посматривал на нее, но потом убедился, что девушка знает, что делает, и со спокойной душой снова полез на шкафы, теперь уже за ловушками на мелких зверей. Пока тот лазил, Нирия принялась и за второй лук.
— ты сказал больше никому не дорога, что с твоими родителями?
Ганс отвечал все так же ровным голосом.
— не знаю, я недавно с войны вернулся, а их нет, мужики с деревни рассказывали, что, когда они в первый раз в лес бежали, родители обеспечивали их дичью, они оба были охотниками, и меня с братьями учили, а потом ушли на очередную вылазку и не вернулись, три года уже прошло, домой вернулся только я, а раньше нас было пятеро, все братья.
Он засунул силки в сумку, а два лука отдал Нирии.
— ты не думал, что твои братья находятся на пути домой? Война ведь осенью закончилась, а сейчас первый месяц лета, после зимовки идут долгой дорогой.
Они вышли с деревни и сошли с дороги, после чего, через чащу, двинулись на юг, подальше от места стоянки армий.
— никто не вернётся.
— почему ты так уверен в этом?
— потому что, я видел, как умер каждый из них.