Невыносимая тяжесть наполнила мое тело, и я уперся ладонями в асфальт, опустив голову.
Вспыхнуло красное сияние, и я чуть не повернулся к контрактору, решив, что она очнулась. Но свет был не от нее или ее инфернуса. Он несся по переулку, прошел сквозь урну. Линна отдернулась, свет наполнил тело Гарольда.
Он загорелся, как красная лампочка рождественской гирлянды, а потом сияние угасло, и мрак пасмурного утра заполнил переулок.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Сидя задом-наперед на неудобном стуле, скрестив руки на спинке, я смотрел сквозь одностороннее стекло на маленькую пустую допросную на другой стороне. Та комната была мне знакомой, я провел в ней несколько часов, когда был обвиняемым, а не агентом.
Я посмотрел на женщину со стрижкой панка на моем бывшем месте, ее руки были прикованы к столу. Тут должен был сидеть Гарольд, но Гарольд был мертв.
Линна и агент Харрис сидели напротив контрактора, проводили допрос. Я не был полевым агентом, так что мог только смотреть и ждать. Она улучшила технику за несколько месяцев, прошедших с моего допроса, хоть это и не помогало против контрактора.
В допросной Линна и Харрис встали на ноги. Они вышли из комнаты, оставив контрактора, прикованную к столу. Через миг дверь комнаты наблюдения открылась. Линна вошла, Харрис остался в коридоре, кипел недовольно, словно переполненная банка содовой.
Линна была ненамного спокойнее, опустилась на пустой стул рядом со мной.
— Полчаса допроса, а она не произнесла ни слова. Даже ты не был таким ужасным.
— Спасибо?
— Ты хотя бы говорил, хоть и бред. Эта женщина будто без голоса.
Бред? Она звала мои знания о фильмах бредом?
— Может, я ударил ее так, что она не может говорить, — предположил я. — Дай ей бумагу и ручку. Может, она напишет признание. Или хотя бы шарады.
— Нам не нужно признание. Мы уже можем обвинить ее в нападении на нас и убийстве Гарольда. Нам нужно знать, почему она напала на Гарольда, из какой она гильдии, на кого работает. Даже ее имя помогло бы.
— Предложение с шарадами все еще в силе.
Линна недовольно указала на окно.
— Тебе кажется, что она из тех плутов, которые нам хоть что-то выдадут?
Я секунду разглядывал ярость на хмуром лице контрактора. Я не знал, повлияла ли на нее близость демона. Может, от этого она становилась похожа на живого эмодзи гнева.
Я опустил подбородок на скрещенные руки, хмуро глядел на разъяренного контрактора. Не только она убила сегодня.
Моего плеча нежно коснулись. Линна склонилась, чтобы видеть мое лицо.
— Кит? Ты в порядке?
— Бывало лучше, — признался я.
Она молчала мгновение.
— В том бою все пошло не так, как мы хотели, но если бы тебя там не было, я была бы мертва.
— Если бы с тобой был настоящий агент, никто не погиб бы.
— Нет, Кит, — она сжала мое плечо. — Демонов сложно остановить, еще сложнее убить. Я смогла лишь поднять щит и надеяться на лучшее, но демон не может нападать, если контрактор отвлечен, а твои искажения сильно отвлекают.
Я не мог с этим спорить.
— Но Гарольд мертв. Я должен был постараться лучше.
— Я была там и не смогла его спасти, — она потерла мою руку, утешая. — Не укоряй себя, Кит. Это была ситуация жизни или смерти.
— Очередная, — буркнул я. — Мы дважды чуть не умерли сегодня, но все еще не знаем, почему.
— Мы знаем одно: контракт Гарольда был настоящим, но его инфернус — нет.
Я сел прямее.
— Нет? И с каких пор мы сомневаемся, что его контракт был настоящим?
— Он не вызвал демона, чтобы защититься, что было бы логично, если бы у него не было демона. Но после его смерти его захватил красный свет.
— Да, что это было? Выглядело как красное сияние, каким становится демон, когда контрактор зовет его в инфернус и из него.
Линна кивнула.
— Так и было. Это был демон. Он исполнял условие изгнания.
Мои глаза расширились.
— Демон забрал его душу?
— И вернулся в свой мир, да. У Гарольда был настоящий контракт с демоном, и он забрал его душу, когда Гарольд умер. Но, — она постучала пальцем по колену, — демон был не из инфернуса в его кармане. Он прилетел откуда-то еще.
— Он одолжил демона другу?
— Только контрактор может управлять своим демоном. Одолженный инфернус бесполезен, как фальшивка, которая была у него.
Мы растерянно смотрели друг на друга.