— Око за око, — перебил Ортега, ток сверкал на его пальцах. — Точнее, дочь за дочь.
Линна заметно напряглась.
О, папа Шен, что ты наделал?
Искры летели с ладоней электромага, умирали на палубе, которая накренилась еще сильнее — настолько, что мне пришлось шире расставить ноги, чтобы сохранить равновесие. Настолько, что башни из контейнеров пытались стать жуткой пародией на Пизанскую башню, их удерживали вместе только прочные прутья, припаянные к ним спереди в форме Х.
Не замечая состояние корабля, Ортега пронзил Линну ненавидящим взглядом.
— Шен убил мою девочку.
— Врешь, — парировала она. — Мой папа никогда бы…
— Он убил ее! — взревел Ортега. — И я заставлю его страдать так, как я страдал последние тринадцать лет.
Ладонь Линны с поддельными инфернусами дрожала, и мне было сложнее удержать искажение правдоподобным. Знакомый туман усталости пробрался в разум, и я оглянулся на темную воду.
— Убийство Линны ничего не исправит, Ортега, — сказал я. — Это не вернет твою дочь, еще и лишит тебя инфернусов.
Он игнорировал меня, смотрел на Линну с силой тринадцатилетней обиды.
— Но ты знаешь это, — пробормотал я. — И тебе все равно.
Весь корабль содрогнулся, и мы упали на колени.
Я спохватился и вскочил, но было поздно. Ортега уже рычал, его лицо исказил гнев, пока он смотрел на Линну.
И ее пустой кулак. Я упустил искажение с инфернусами.
— Какой отец, — прорычал Ортега, вскакивая на ноги, — такая и дочь.
Он вытянул руку, и молния толщиной с питона устремилась к нам.
* — одна из выживших пассажиров «Титаника»
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я бросился в одну сторону, а Линна — в другую.
Раскаленный заряд ударил по перилам борта, и электричество побежало по стальной палубе, задевая мои ладони и колени, пока я поднимался. Я повернулся, заметил Линну, приготовился и бросил последнее искажение невидимости, как и обещал ей.
Мы пропали, но невменяемая ухмылка Ортеги не дрогнула. Он широко раскинул руки, направил молнию в мою сторону. Она задела мой живот, и я рухнул, мышцы содрогались, жар опалил мои внутренности.
Легкие десять секунд не могли набрать воздух. Сердце колотилось об ребра, словно возмущалось из-за того, как мучили мое тело. Я поднял голову.
Невидимость пропала, чего и добивался Ортега. Линна бежала по накрененной палубе, скользила, уводила электромага от меня.
Я безумно посмотрел в сторону огонька Веры — она была ближе, но все еще недостаточно близко — а потом поспешил за Линной и Ортегой. Бег по палубе ощущался как бег по горке. Корабль уже опасно накренился, и ситуация быстро ухудшалась.
Ортега поднял руку, чтобы выпустить еще молнию в Линну, а я бросил искажение в его разум. Мне не хватало сил на полную невидимость, и я сделал Линну размытой, словно Ортега видел четверых сразу.
Он замешкался, и она юркнула в брешь между опасно наклонившимися башнями контейнеров.
Я спешил за ними, хрипло дыша, перепрыгнул брешь в шесть дюймов, где люк трюма уже не закрывался. Я приземлился, палуба ужасно задрожала. Я пошатнулся и чуть не упал.
Огромная дверь гремела, выгнулась. Еще удар, низкий стон и треск. Брешь стала шире, и из трюма выбрался демон, словно выполз из ада.
Я читал не раз, что демонов было почти невозможно убить. Нужно было пронзить сердце и отрубить голову, чтобы одолеть их. Но я не верил в это до этого момента.
Демон Ортеги раскрыл изорванные крылья. Куски стали впились в его тело, темная кровь покрыла струями его конечности. Половина лица и часть левого бока были в ожогах, напоминая Двуликого Харви Дента, и его глаза уже не сияли, как магма, а стали кошмарно черными.
Даже гранатомет его не остановил.
Демон тяжело дышал то ли от боли, то ли от усталости, то ли от усилий, с которыми выбрался из трюма. Он обнажил клыки и низко зарычал.
И бросился на меня.
Я отскочил, нечаянно прокатился на несколько ярдов по наклоненной палубе прежде, чем смог остановиться, и вскочил на ноги, побежал к ближайшей башне из контейнеров. Демон бросился за мной, медленнее, но все же легко мог догнать меня. Я прыгнул в узкую брешь, и демон врезался в угол контейнера на полной скорости.