При воспоминаниях о том, что она едва не убила Итана, девушка поджала губы. Она не хотела вспоминать это и, тем более, повторять. Плохие пережитки прошлого вылились в злость. Дейн снова нахмурилась, неотрывно смотря на чистокровного. Чувствовала, как пальцы сжимают корешок книги; тот жалобно хрустнул, но был оставлен в покое.
— Не тяни. Кровь — не вино, она с годами вкуснее не становится, поверь моему личному опыту. Высуши его сейчас и мы будем жить недолго, не вместе, возможно, не счастливо и раздельно, но я получу сына, а ты… ну… ты, возможно, неплохую ночь. Прости, я эгоист и думать об удовольствии других не умею.
— Ты всё сказал?
— Думаю… да. Вполне, — и улыбнулся очаровательной улыбкой злодея.
— Тогда пошёл вон.
— Неправильный ответ, — он усмехнулся, и Дейн почувствовала, как комнату наполняет его тёмная сила, напоминая уродливые паучьи лапы, которые тянутся к ней со всех углов и стен. Она почувствовала, как всё его естество не просто давит на неё, а… притягивает. Оборванная нить, которая раньше связывала её с Николасом, ожила и тянулась к нему, охотно прогибаясь под тёмные паучьи сети, только бы их коснуться.
Аддерли попыталась позвать нить, но поняла, что не имеет над ней власти. Она не могла контролировать эту часть себя, которая, без её согласия, тянулась к нему. Очнись, ты летишь прямо в паучьи сети! Маркус молчал. Он перестал веселиться, лицо его посерьёзнело и он стал больше походить на Николаса. Чистокровный медленно подошёл к ней, словно и сам боялся спугнуть. Синие глаза неотрывно наблюдали за ней с чуждым им теплом и… надеждой? Отчаянием? Он упёрся ладонями в стеллаж по обе стороны от её лица и негромко заговорил, словно открывал ей свой самый дорогой секрет:
— Ты хочешь продолжить наш род.
— Это неправильно, — отстранилась, сильнее вжавшись в стеллаж, чувствуя грубые и острые углы книг, впившиеся в бёдра и спину. Нить увильнула следом за ней.
— А твоя кровь говорит обратное, — и он был прав. Её нить, как бы она не старалась, продолжала тянуться к нему. — Сама подумай, — он говорил тихо, вкрадчиво, словно с ребёнком, которого любил и не хотел испугать. — Мы — последние. И если не мы, больше никто, и тогда вечность будет бесконечно и бесполезно долгой, — последние слова он говорил, горячим шепотом выдыхая ей в губы. Прижимал её, давая почувствовать свою силу. Но его сети не оплетали её и не касались, а лишь парили в воздухе, не получая приказа хозяина поглотить её. — А вместо этого ты желаешь отдать себя красной крови, предавая семью.
Она почувствовала себя виноватой, словно и вправду поступает эгоистично, желая вступить в другую семью. Ищет защиты, а оттого вспоминает своего единственного преданного героя.
— Николас так не считал.
— Джо был рядом с тобой только потому, что Ник ему это разрешил, — и она понимает, что верит ему. — А это больно… быть рядом, но не иметь возможности сорвать этот дикий цветок, — налёг сильнее и протянул руку, чтобы коснуться её щеки. Аддерли задрожала.
— Маркус, тронешь её, и я откушу тебе руку, — улыбаясь и, казалось бы, по-дружески и в шутку сказал Итан.
Рука Маркуса замерла в нескольких сантиметрах от её лица, так и не коснувшись. Он ухмыльнулся, и посмотрел на вампира через плечо.
— Тебе не говорили, что ты всегда появляешься не вовремя?
— Бывало, — ухмыльнулся Джокер.
Дейн почувствовала, что больше нет паучьих сетей. Вампир не налегал на неё, и появилась небольшая свобода в действиях. Она от души ударила по стеллажу. К несчастью, книги стояли довольно плотно друг к другу, поэтому вместо ожидаемого града упала только одна, но и её хватило. Девушка изначально не подумала, что классическая лавина могла бы щедро накрыть и её в том числе.
— Ау, — поморщился Маркус, убрав руки, когда на голову приземлился дар мирового искусства. Аддерли, пользуясь случаем, выскользнула и остановилась возле Итана. Рядом с ним ей было намного спокойнее. Морок спал, и навязанные чувства исчезли. Изгнанник, потирая ушибленное место, поднял с пола книгу и перевернул её, рассматривая. — Брэдбери… Неплохой выбор, — ухмыльнулся вампир, уважительно положив книгу на стол. — Но я предпочёл бы Оруэлла.