— М-м…
Корвин не поднял головы, услышав шумный выдох девушки. Мария приходила в себя, а он спокойно перебирал пальцами медиатор для гитары от Jim Dunlop, наблюдая за игрой света на гравировке — она переливалась и тонула на огненном фоне, отбрасывая редкие блики. Это было важнее.
— Корвин…
Заметив его в комнате, Белая почувствовала себя неуютно. Села, подтянула ноги к груди, но больше ничего не сказала. Она тоже не тянулась к нему. Обращённый не смотрел на неё и это ей не нравилось. Слишком задумчивый. Слишком тихий.
— Зачем ты оборвала нить?
Его вопрос был ожидаемым, но не то, как он задал его. Холодно, отчуждённо, с грубым упрёком.
— Я не помню.
— Не помнишь, зачем это сделала? — парень поднял голову, перестал играть медиатором и посмотрел на неё. Она отвернула лицо, словно даже слепыми глазами не хотела встречаться с ним взглядом. Вазовски чувствовал её попытку проникнуть в его разум, посмотреть на мир его глазами и то, что она увидела, ей не понравилось. Мария больше не пыталась влезть в его голову. Теперь его мысли были под запретом для неё.
— Существует множество причин.
— Назови мне хотя бы одну из них. Скажи мне, ради чего я потратил три года своей жизни, пытаясь понять это, — в голосе начала появляться злость. Медиатор треснул под давлением его пальцев. Белая поёжилась, словно испуганный зверь.
— Я любила тебя… — Мари хотела продолжить, но Корвин оборвал её:
— Сомневаюсь.
Грубо отрезал, и между ними появилась нежеланная стена. От одного его слова Белая вздрогнула как от пощёчины и замолчала. Нет смысла говорить ему что-то ещё и объяснять. Мари больше не чувствовала его эмоций, но и идиоту понятно, что парень был зол и держался из последних сил, чтобы не накричать на неё.
— Они уже здесь, — сообщила Сай, заглянув в комнату. Перевела взгляд с обращённого на девушку. Как она и ожидала, неприятный разговор — эффекта ноль. — Думаю, мне не резонно спрашивать всё ли в порядке.
— В полном, — равнодушно бросил охотник, поднявшись; он прошёл мимо Сай, сжимая в кулаке сломанный медиатор.
— Отлично, — протянула благородная. — Объяснять всё тоже мне?
Вазовски пожал плечами, покидая комнату. Его это больше не интересовало. Сай шумно выдохнула, переводя взгляд на девушку.
— Пойдём. Дейн хочет увидеть тебя.
— Я ничего не помню, — поджав колени к груди, девушка отвернула лицо к стене; она не хотела новых разговоров.
— Плохо, но от этого её желание не изменится.
Мари не сдвинулась. После разговора с Корвином ей меньше всего хотелось ругаться с кем-то ещё. Сай подошла к ней, положила руку на плечо, ободряюще сжав его.
— Не всегда получается так, как мы того хотим.
— Он три года жил старыми воспоминаниями.
— У него был выбор. Жить с этим или попросить Итана стереть ему память и освободиться. Но он не сделал этого. Я не пытаюсь оправдать тебя, но здесь не только твоя вина, — Сай выдержала паузу, рассчитывая на реакцию. Ничего не изменилось. — Но легче тебе от этого не стало, верно? — усмехнулась девушка и подтолкнула Белую. — Пойдём. Все уже заждались.
Мария слабо кивнула и поднялась.
***
Дейн сильно нервничала, сжимала юбку платья, из-за чего она помялась и потеряла свой товарный вид, но это мелочь в сравнении с тем, что в живых оказался не только её «горячо любимый» старший брат, но и ещё один вампир. Смерть Марии видели трое, четвёртым был охотник, который убил её, но он отправился на тот свет следом за ней, поэтому потребовать с него подтверждение не выйдет. Каждый рассказывал одну и ту же историю: в неё выстрелил охотник, девушка обратилась в прах, умерев на руках у Корвина. Чтобы убедиться в этом ещё раз, что не произошло ничего странного, Итан влез в голову Джениса, но и там нашёл подтверждение этой истории. Ничего нового не всплыло. Но вопреки этому Белая была жива. У Мартинеса не было логического объяснения, и он подозревал, что разговор с Мари не прояснит ситуацию.
— Мари, — Дейн подскочила с дивана, увидев девушку, тут же крепко обняла её, хотя они никогда не были подругами. У них не было времени узнать друг друга лучше. Белая опешила, она уже не рассчитывала на то, что кто-нибудь обрадуется её возвращению. Мария растерялась, пребывая в смятении. Стало теплее. На щеках вспыхнул румянец, но она не решилась обнять чистокровную.