А вот и второй повод исполнить Marche funèbre: уж если прозаик завалил экзамен по языку, то неизбежно завалит и все остальные: не освоив букваря, в университет не поступают – не видать вам, болезные, ни убедительного психологизма, ни квалифицированного сюжетостроения. А то и самой завалящей идеи.
Строго говоря, «Редакцию Елены Шубиной» впору штрафовать на полмиллиона по статье 14.7 КоАП РФ «Обман потребителей»: русский танатос в «Земле» не ночевал. Зато есть тягучая, гудроновая экспозицияв 24 607 слов, из которой мало-мальское отношение к теме имеют два эпизода: как Вова Кротышев в детстве жуков хоронил, а в юности служил землекопом в стройбате. Есть подробная, в 3 666 слов, инструкция по отливке памятников из бетона и гранитного отсева: «Если у тебя пятисотый цемент, то на центнер замеса надо брать двадцать пять килограмм пятисотого или тридцать четырехсотого, пятьдесят кило мучки и десять кило речного песочку». Есть каталог похоронного бюро в 3 434 слова: «Испанские гробы часто заказывал, итальянские – бук, орех. Чешские гробы. Хоть и сосна, но суперски обработанная». Есть еще одна инструкция по рытью могил в мерзлом грунте – 1834 слова: «Земля на глубину штыка была черствой, следком, а дальше становилась по-песчаному податливой». Есть безразмерная, в 10810 слов, экскурсия по ритуальной конторе: «Целую стену занимали погребальные урны: стеклянные, мраморные, бронзовые, глиняные, расписные, в строгих тонах и немыслимых вычурных цветов; урны под хохлому игжель, пивной бочонок и спортивный кубок». И так далее, вплоть до «Перечня документов, необходимых для выдачи тела из морга». На редкость увлекательный саспенс.
Не возьму в толк, на кой ляд публике этот 780-страничный путеводитель по ритуальному бизнесу? – ведь есть в природе «Смиренное кладбище» Каледина, написанное много раньше, короче (66 страниц!), а главное – несравненно лучше. После чего возникает соблазн немедля отправить «Землю» в наш советский колумбарий. Воздержимся пока: а вдруг?..
Чтобы уберечь увлеченного читателя от полной и безоговорочной летаргии, добрый прозаик предусмотрел реперные точки. Ими служат лекции о смерти в свете воззрений Хайдеггера (Кьеркегора, Сведенборга, Шопенгауэра – нужное подчеркнуть). Или, на худой конец, самого Елизарова. По самым скромным подсчетам, это 22 239 слов, да каких: «Труп есть отсутствие речи, но присутствие языка. Эта семиотическая дихотомия превращает труп в новый концепт смерти, которая прежде не имела пространственного и временного означаемого, но теперь обрела в языке – безмолвный труп и говорящее о смерти тело. Молчание становится говорением, и мертвец, по сути, сам становится универсальным языком, а кладбище – полифоническим текстом!»
Не знаю, право, каким образом псевдофилософский онанизм в духе «Ученых записок Мухосранского педколледжа» соотносится с урнами под гжель и фурнитурой для гробов. Слова «идея» и «сюжет» означали бы незаслуженный комплимент автору, потому придется обойтись без них. Так вот, смысловая часть «Земли» даже на живую нитку не пришита к событийной – просто рядом валяется, как разрозненные детальки конструктора Lego. Читатель у нас давным-давно на самообслуживании – пусть себе забавляется любимой игрой в приращение смыслов: что соберет, то и будет.
Тут впору сделать паузу, скушать «Твикс» и растечься мыслью по древу русского танатоса. Г-н сочинитель, да не пугайте вы ежа голой жопой, а русского человека смертью. Она для нас не кошмар, а избавление от кошмара. Пушкин не зря призвал в союзники Петрарку: «La, sotto i giorni nubliosi e brevi, / Nasce una gente a cui l’morir non dole», – там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не больно. Наши пословицы о смерти – верх циничного оптимизма: «Помирать – не лапти ковырять: лег под образа да выпучил глаза». А с потусторонним миром у нас издавна мир-дружба-жвачка. Гоголя хоть вспомните: мертвый плотник Степан Пробка куда симпатичнее своего живого тезки Плюшкина. В советские годы взаимопонимание упрочилось до полноценного партнерства: «Призрак бродит по Европе», «Ленин и теперь живее всех живых», «Ох, молодец этот самый усопший: / Не испугается и не соврет», «И закусочка на бугорке». Короче говоря, Михаил Юрьевич, ваша по самые уши татуированная сатанистка может охрипнуть, выкликая с того света какую-нибудь нежить:«О ты, Оседлавшая Обсидиановый Трон Козлица!» Да мы-то твердо знаем: «Наши мертвые нас не оставят в беде». Так что…