— О чем ты говоришь? — спросил Грэй.
— Дева. Мать. Старуха, — сказала я, наблюдая, как побледнело лицо Грэя.
Он обменялся взглядом с Левиафаном, и его глаза расширились, когда они наконец вернулись ко мне.
— Мы нарушили баланс, приведя вас сюда, и наша дочь станет той, кто все исправит.
— Шарлотта была старухой, — сказал Левиафан, и его осенило понимание, пока Грэй пристально смотрел на меня.
— А ты — Матерью, — сказал мой муж, его рука опустилась, чтобы коснуться раны на моем животе.
— Пока нет, но буду, — призналась я.
Грэй покачал головой, его отрицание тут же усилилось.
— Это ничего не меняет. Если ты не хочешь детей, у нас их не будет. Все просто, — сказал он, встал и притянул меня к себе.
Он поднял меня с земли и направился к дверям Трибунала, когда ковен вошел внутрь.
Левиафан махнул нам рукой, давая понять, что пока разберется с ведьмами.
— Но баланс, — возразила я.
— На хуй баланс. Я буду смотреть, как горит мир, прежде чем позволю ему принудить тебя к тому, чего ты не хочешь, — сказал он.
Встряхнув головой, Грэй проник внутрь меня, успокаивая истертые края моей души. Сегодня вечером я буду оплакивать друзей, которых потеряла.
Завтра я найду способ двигаться дальше.
46
ГРЭЙ
Я отнес Уиллоу в ванную, раздевая ее донага. Она не шевелилась, пока я ухаживал за ней, уставившись в стену, словно там могли быть ответы на ее проблемы. Она уже давно перестала плакать, пока я давал Левиафану указания, как поступить с членами Ковена, хлынувшими в Трибунал, и уводил ее в уединенные комнаты, чтобы она могла спокойно передохнуть. Влага собралась в уголках ее глаз, но она не дала слезам волю, пока я разрывал ее рубашку посередине и снимал.
Мои пальцы добрались до розовой, свежей кожи на ее животе, чуть выше пупка. С трепетом прикоснувшись к ране, я увидел, как она вздрогнула от этого прикосновения. Ее глаза стали дикими, тело физически отпрянуло, когда она вышла из транса.
Она была в шоке, ее тело пыталось защитить ее разум от того, что она испытала.
— Это всего лишь я, Ведьмочка, — сказал я, подняв перед ней руки.
Я ждал, когда ее глаза остановятся на моих, когда она едва заметно кивнет, когда в ее взгляде промелькнет узнавание.
— Это моя вина, — пробормотала она, когда я поспешил снять с нее штаны и стянуть их с ног.
Ее кожа была слишком холодной на ощупь, словно лед, по сравнению с тем утешительным теплом, которое она обычно дарила.
— Если бы я не заколдовала этот кинжал…
— Не смей, — огрызнулся я, ненавидя, как она вздрогнула от жесткости моего тона. — Тебе не нужно взваливать на себя всю тяжесть мира каждый раз, когда кто-то тебя обманывает. Иногда люди просто совершают дерьмовые поступки. Он пытался принести в жертву тебя и всех, кого знал. Это его вина.
Уиллоу кивнула и шагнула в душ, когда я жестом попросил ее зайти. Я наблюдал через открытую дверь, как она стоит под каскадом, позволяя воде течь по ее лицу. Ее глаза закрылись, а легкие задымились от внезапного тепла. Она повернулась, откинув голову назад, чтобы лейка душа ополоснула ее волосы, ее тело было скользким и влажным еще до того, как она вытерла капли с глаз.
Она остановилась, внезапно посмотрев на меня, где я стоял.
— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос был до боли мягким. — Разве ты не заходишь?
Я приостановился, обдумывая ее состояние и взвешивая свой выбор. Я мог быть честным с ней, рассказать о своих потребностях и предоставить ей выбор или просто позволить ей спокойно горевать.
— Я не могу, — сказал я, думая только о ней.
— Но ты весь в крови, — сказала она, глядя на мою одежду, испачканную кровью.
— Я приму душ, когда ты закончишь, — сказал я.
— Грэй, — возразила она, нахмурив брови.
Ее нижняя губа дрогнула от вспышки уязвимости, и она обхватила себя руками.
Я пошел вперед, остановившись только тогда, когда оказался за дверью душевой.
— Я чуть не потерял тебя, — сказал я, и это признание вырвалось из самых глубин моей души.
Я не хотел признавать, насколько близка была Уиллоу к смерти, когда ей наконец удалось вырвать кинжал из живота, но я чувствовал, как она зовет в загробный мир.
Я видел жнеца, который ждал в тени.
— Не потерял же, — сказала она, и мягкость ее голоса поразила меня в самое сердце. Она чуть не умерла, и все равно беспокоилась о том, как это отразилось на мне.
— Но едва не потерял, и если я войду туда вместе с тобой, то все, чего я захочу, — это почувствовать тебя в своих объятиях. Чтобы напомнить себе, что ты все еще здесь, потому что, если бы тебя не было… — я замолчал.