— Уберите ее отсюда! — крикнул Асмодей, взмахнув рукой и разрубив одного из демонов, сражавшихся против него.
Руки Вельзевула обхватили мои щеки, сжимая мое лицо в своей хватке с нежностью, так противоречащей жестокости демонов вокруг нас.
— Мне нужно, чтобы ты вынырнула из этого, Певчая птичка, — сказал он, и это прозвище ударило в грудь.
Я вздрогнула, когда его крылья притянули меня ближе.
Сатанус сражался с Михаэлем, архангел боролся без пальцев. Потребуется время, чтобы магия исцелила его, так далеко от Отца, который дал ему ее в первую очередь, но его крылья хлопали и ударялись о Сатануса.
Я почувствовала, как он вздрогнул, когда что-то заскребло по его крылу, разрывая волокнистую ткань, и кивнула ему.
Он кивнул в ответ, положив руки мне на талию. Я вздрогнула от его прикосновения, инстинктивно покачиваясь в такт движениям, чтобы побудить его продолжать.
Он крепко обхватил меня, притягивая к своей огромной фигуре. От золотых символов, начертанных на его груди, исходило тепло, и свет, заключенный в них, светился все ярче, когда мои руки проводили по ним там, где они выглядывали из-за воротника его рубашки.
Я заставила себя обхватить его за шею, прижав Джонатана к себе. Кровь кота медленно стекала по моим рукам, его раны были достаточно неглубокими, и я знала, что с ним все будет в порядке.
Если нам удастся выжить.
Вельзевул прижал меня к своей груди, согнув колени, когда я прижалась к нему. Он подпрыгнул в воздух, широко раскинув огромные крылья, похожие на крылья летучей мыши. Демоны потянулись к нам — ко мне, как я поняла. Вельзевул их не интересовал, они лишь пытались пройти через него, чтобы добраться до меня.
Его крылья захлопали, посылая поток воздуха к земле. Ближайшие к нам демоны упали на землю, когда мы поднялись в воздух. Вельзевул летел, даже когда кровь стекала с его крыла и падала на пол под нами — разрыв крыла заставлял нас лететь по кривой траектории. Он корчился от боли, не останавливаясь, и его путь пролегал мимо бесконечных холмов, покрытых темно-красной землей.
Демоны встречались под нами все реже, а тела, устилавшие красную землю, менялись по мере того, как мы преодолевали расстояние между нами и печатью. Их изуродованная красная плоть выделялась на фоне грязи гораздо меньше, чем бесцельно блуждающие потерянные души.
— Первый Круг, — сказал Вельзевул, его голос был достаточно громким, чтобы заглушить шум движущегося воздуха.
Он перестал бить крыльями, перейдя в плавное скольжение, когда тишина и покой полета овладели им.
Напряжение покинуло его черты, и спокойствие, которого я никогда не видел у этого напряженного мужчины, сделало его гораздо менее суровым. Его квадратная челюсть смягчилась, как будто он жил в постоянном состоянии стискивания зубов, а его темные глаза блуждали по земле внизу.
— Лимбо, — сказала я, кивнув в знак понимания.
Я не знала, в какую часть Ада открывается печать, но было понятно, что это самая внешняя граница. Круг для тех, кто не присягнул Богу, но в остальном жил добродетельно, Лимбо был наименее суровым из Девяти Кругов.
В этом Круге мне не разрешили бы остаться после смерти, потому что грех моей магии приговорил бы меня к другому месту.
Земля под нами становилась все более холмистой, ее приливы и отливы казались более естественными, чем ровные, плоские равнины красной земли под самой печатью. Вдалеке виднелось здание из ониксового камня, торчащее из склона холма. Верхушки дворца были заострены, как шпили, напоминая мне готическую архитектуру таких церквей, как Нотр-Дам.
Окна в передней части мерцали светом витражей, отражаясь от красной земли впереди. Вельзевул резко повернул налево, скользя к этому дворцу. Мы постепенно спустились вниз, пересекая ворота перед зданием. Вельзевул поднял меня на руки, и я испуганно вздохнула, когда он быстро переложил руку мне под колени и заключил меня в объятия.
Он плавно приземлился, не останавливаясь, перешел на ровную походку и направился к дверям дворца. Двери распахнул демон-мужчина, его кожа была такой же светло-коричневой, как и у Вельзевула.
— Вельзевул, — сказал демон, отступая в сторону и придерживая дверь, пока архидемон вносил меня внутрь. Джонатан спрыгнул с моей руки, как только мы переступили порог, отряхиваясь от пыли, осевшей на нем за время полета. Он тут же скрючился, облизывая три следа от порезов на груди.
— Прекрати, — отругала я его, пока Вельзевул ставил меня на ноги. Присев на корточки, я ткнула его в нос. — Плохой котик.
Он уставился на меня своими жуткими фиолетовыми глазами с выражением чистого неверия, но при этом демонстративно отмахнулся от моего пальца.