— Я уже знаю ее, — сказал я, указывая на правду.
Я изучил ее досконально и попросил шпионов докладывать мне о ее передвижениях. Я знал, какие оценки она получала в школе, черт побери.
— В самом деле? Ты знаешь только то, что зафиксировано на бумаге, а не то, что есть внутри нее. Ты не знаешь, что сделал с ней ее отец и как это на нее повлияло. Ты лучше других знаешь, что самые простые события могут изменить нас так, как никто, кроме нас, не понимает, — сказала она, сделав паузу, чтобы дать этим словам осмыслиться. — Но независимо от того, думаешь ты или нет, что знаешь ее, она так не думает. Ни одна женщина не хочет, чтобы ее сводили к перечислению фактов на бумаге. Она — личность, Грэй, и ты должен относиться к ней как к личности.
— Она не ответит мне, если я просто начну задавать ей трудные вопросы, — сказал я, зная, что в этих словах есть правда.
Уиллоу только отмахнется, если я начну расспрашивать ее об отце и о жизни, которую она вела с матерью и Эшем.
— Ты ухаживаешь за ней, а не допрашиваешь. Это плюс и минус. Тебе придется отдать ей свою правду, чтобы получить ее. Позволь ей узнать тебя, Грэй, или, да будет мне известно, ты потеряешь ее так, что потом не сможешь оправиться, — сказала Джульетта, сжимая челюсти от досады.
Иногда было легко забыть, что, будучи женщиной, она понимает, как работает мозг Уиллоу. На протяжении многих веков я считал ее своим другом. Мы видели друг друга, и я видел, с какой безжалостностью она выживает в мире, где доминируют мужчины, и забыл, что она совсем не такая, как я.
— Ладно, — проворчал я, недовольный таким поворотом событий.
Я обошел ее и направился к закрытой двери в свою спальню. Медленно открыв ее, я увидел Уиллоу, свернувшуюся калачиком в центре кровати. Она не потрудилась ни переодеться, ни забраться под одеяло, и если то, что сказала Джульетта, было правдой, я подозревал, что это было вызвано эмоциональной усталостью от прошедшего дня.
Джонатан растянулся в изножье кровати и, повернувшись, ткнулся щекой в покрывало, после чего перевернулся на спину. Он зашипел, когда я без лишних слов подхватил его на руки, отнес к дивану и опустил на подушку. Его фиалковые глаза уставились на меня и раздраженно сузились, когда я ткнул пальцем ему в лицо.
— Спальня для тебя закрыта, — предупредил я, наблюдая за тем, как он склоняет голову набок.
Возможно, он не мог говорить, но я точно знал, что означает это движение.
Неужели?
— Ты можешь сколько угодно притворяться кошкой, но мы-то с тобой знаем, что ей достаточно щелкнуть пальцем, и ты — человек с членом. Держись подальше от моей жены, — сказал я, не обращая внимания на недоверчивый смех Джульетты, которая уселась на диван и похлопала по коленям, чтобы Джонатан прижался к ней.
Я оставил их наедине, направился в спальню и закрыл за собой дверь. Сняв с себя одежду под спокойное ровное дыхание Уиллоу, я поднял ее с кровати, чтобы откинуть покрывало и укрыть, а затем забрался рядом с ней.
Мои трусы-боксеры терлись о ее джинсы, когда я прижался к ее спине, обхватив ее за талию и наслаждаясь ее теплом.
Она счастливо вздохнула, пробормотав сонное
— Грэй.
— Засыпай, Ведьмочка, — сказал я, игнорируя желание использовать моменты, когда она была мягкой и податливой, полусонной и желающей, для собственного удовольствия.
В следующий раз, когда я войду в нее, она сама будет умолять меня об этом.
13
УИЛЛОУ
Я проснулась от тепла Грэя, окутавшего меня, и почувствовала, что мне слишком жарко в одежде, которую я так и не сменила. В том, что он не раздел меня, пока я спала, было что-то успокаивающее, но это заставляло меня задуматься о том, что изменилось. Раньше он не стеснялся делать это, не признавая границ, которые должны были существовать.
Накануне вечером я выплакалась до потери сознания, выплеснув всю свою ярость. Горячие, злые слезы сделали свое дело, уменьшив мою ярость, пока я не почувствовала, что могу сделать все необходимое, чтобы выжить в этом месте и в этих странных, сложных отношениях. Грэй мог быть моим мужем, но это не означало, что что-то меньшее, чем абсолютная ненависть, могло побудить меня к дальнейшим действиям.
Он просто не должен был этого знать, ведь мой единственный шанс победить его заключался в том, чтобы использовать его слабость против него самого. Он был слишком силен сам по себе, но если бы я была той, которая делала его уязвимым?
Тогда я буду манипулировать им так же, как он мной, пока не увидит, что клинок приближается.