Она не оценила моих подарков, несмотря на мое намерение ухаживать за ней.
— Это несправедливо, — сказала она наконец, не найдя адекватного ответа на мой вопрос.
— Это потому, что все они знали о намерениях предыдущего Ковена в отношении этого Ковена, и ты не хуже меня знаешь, что никогда не окажешь никому из них поддержку, — сказал я, опуская коробку с серьгами на кровать.
Не обращая внимания на вздох Уиллоу, я взял в руки последнюю коробочку. Кольца в коробочке были идеальной кульминацией всего того, что сделало ее той Ведьмочкой, которой она стала: золотое кольцо, вырезанное в виде виноградных лоз и листьев. Центральным камнем вместо традиционного бриллианта был моховой агат, но значение этого камня и простого сочетания золотых лоз под ним намного превосходило традицию.
— Грэй, — сказала она, покачав головой, когда я протянул ей левую руку.
Я улыбнулся, взяв ее, и, не отпуская, надел кольца на ее безымянный палец.
— Ты сказала, что ты не демон, и наши брачные традиции — не твои, — сказал я, признавая правду и используя ее собственные слова против нее. — Я намерен жениться на тебе по всем традициям, Ведьмочка. Ты наденешь мои кольца, и как только мы сможем, ты вызовешь Богиню. А потом мы попросим ее одобрить наш союз.
— С чего бы ей вообще соглашаться на этот брак? Богиня претендует на ведьм, которых ты бросил, — возразила она.
Я насмешливо улыбнулся, заправив ей за ухо прядь волос. Она подняла на меня глаза, наконец-то оторвав взгляд от колец, которые я надел ей на палец. Еще один знак того, что она принадлежит мне. Потянувшись в карман, я достал одно золотое кольцо и надел его на свой палец, отметив себя тем же, что и она.
— Откуда, по мнению Ковена, взялась их Богиня? — спросил я, наблюдая, как все в Уиллоу застыло.
— Она — олицетворение самой природы. Она олицетворяет равновесие, — возразила Уиллоу, в каждом слове которой сквозило незнание того, что я допускал в качестве учения.
Даже если она не была в Ковене, чтобы учиться, ее мать передала ей это послание.
Я усмехнулся ее шоку, поправляя ожерелье, когда она подняла на меня глаза.
— Она представляет меня, — сказал я, делая паузу, чтобы убедиться в ее реакции.
Ее рот сжался в линию, показывая ее разочарование тем, что я играл в шахматную партию еще до того, как Ковен узнал о ее существовании.
— Потому что твоя богиня — моя сестра.
16
УИЛЛОУ
Грэй зашнуровал ботинки, которые он купил мне в качестве альтернативы боевым сапогам, которые, как он знал, я бы потребовала надеть. Я сидела, обдумывая его слова, и молчала, пытаясь понять, как далеко все это зашло. Как я должна была действовать на пути к мести, учитывая многовековую историю, о которой я даже не подозревала?
— Твоя сестра? — спросила я, поджав губы.
Он кивнул, глядя на меня яркими золотистыми глазами сквозь темные ресницы.
— Еще один ангел, низвергнутый с небес, — ответил он, плавно поднялся на ноги и, поймав мою руку, повел меня за собой.
Он расчесал мои волосы, ярко-красные концы которых резко выделялись на фоне черной ткани.
— Я не единственный, кто заслужил гнев моего отца за века, прошедшие с момента нашего создания. Я был лишь первым.
— Что она сделала? — спросила я, избегая расспрашивать его о его собственном изгнании.
Я знала, во что мы верили. Я знала, во что верили люди. И я не сомневалась, что обе версии этой истории были предвзяты, причем не в пользу его.
Грэй усмехнулся, направляя меня к зеркалу в углу спальни, и занял место за моей спиной, не оставив мне другого выбора, кроме как смотреть на собственное отражение. Даже с танкетками на моих сапогах до колена он был намного выше меня.
— То же самое, что и я, — сказал он, дав мне неопределенный ответ.
Тот факт, что он не доверял мне настолько, чтобы сообщить хоть крупицу правды, не должен был меня удивлять, учитывая мои собственные гнусные причины, по которым я вообще задала этот вопрос.
Если бы я не заслуживала доверия, я бы точно не могла злиться из-за того, что он мне не доверяет. Да он и не должен был, хотя я все равно нуждалась в этом.
— И что же это было? — спросила я, сглотнув, когда задала вопрос, на который не хотела знать ответ.
Я хотела, чтобы все оставалось черным и белым, а не смешивалось с личными предубеждениями и промежуточными вариантами.