– Разрешите помочь, милорд?
Ответа он не ждал, впрочем, и не нужно было: мажордом осторожно окунул чистую тряпицу в глубокую пиалу, выкрутил ткань, стряхивая жирные капли обратно, и по комнате потек густой запах жасмина.
– Поставь на стол и можешь идти, Идгер, – это уже мальчишке.
Жасминовое масло оставляло на лбу жирные следы, а запах, казалось, клубился по всей комнате, но боль, грызущая голову, постепенно начала стихать.
– Спасибо, Бертвальд, – тихо выдохнул лорд.
Мажордом мягко кивнул, вытирая о чистую тряпицу пальцы от масла.
– У госпожи что-нибудь изменилось?
– Я заглядывал к ней в комнату с час назад, милорд, когда монаху передали ужин. Там все по-старому. Кажется, госпожа даже не приходила в чувство.
Монах. Еще одна головная боль, о которой сейчас не хочется думать. В лучшем случае, на который так хочется надеяться, этот бродяга сможет помочь Селинт. И что потом? Можно ли будет отпустить его? Но ведь он слишком многое видел… А если отец Мадельгер захочет направить свои стопы в столицу и рассказать Храму об увиденном? О маге воды, удерживающем пленницу, о самой Селинт, о Бертвальде, наконец? Что Храм решит сделать с лордом, столь близко общающимся с носителями запрещенной магии?
– Может, все-таки поужинаете, милорд? – Голос мажорджома отвлек мужчину от тяжких раздумий.
– Не надо… Все, что я сейчас хочу, это спать…
Его собеседник кивнул. Руки быстро засновали над подносом, что-то смешивая, сливая в один стакан:
– Выпейте, милорд, будет легче…
– Что здесь? – Адельмар, приняв из рук слуги бокал, принюхался к его содержимому, но запах жасмина, разливавшийся по комнате, глушил все другие ароматы.
– Гречишный мед, лимонный сок и грецкие орехи, милорд.
– Что-то новое, – хмыкнул мужчина, осторожно делая первый глоток.
– Старый рецепт из лаванды со страстоцветом вам сегодня не поможет…
Молодой лорд не запомнил, как добрался до кровати.
Одиннадцать лет назад
За последние полгода Адельмар Сьер очень пристрастился к охоте. Поутру, свистнув собаку и даже толком не позавтракав, он срывался из дома и спешил в лес.
Если отец что и подозревал, то сыну он ничего не высказывал. В отличие от Хенно с Магрихом. Старшие братья поверить не могли, что охота может так увлечь. Нет, само по себе развлечение это хорошее, но каждый день шляться по лесам и в зной, и в дождь, и в стужу, не принося, в итоге, никакой дичи?! Это надо быть воистину буйнопомешанным!
Впрочем, дальше коротких шуточек братья не продвигались, и уже за это Адельмар был им благодарен. Впрочем, благодарность длилась недолго: Магрих очень быстро стал интересоваться, что же за дичь так влечет младшенького брата и не за юбками ли он охотится. И подобрать достойного ответа Адельмар, увы, не мог.
Впрочем, по весне братья смирились с причудами младшего Сьера и перестали язвить, а ближе к лету и вовсе забыли про странное увлечение.
Но на смену словам, срывавшимся с языка, пришла новая беда.
В тот день юноша, как всегда, рано поутру сорвался из дома. С полчаса бродил по лесу, собирая для сероглазой наузницы букет, принес его, еще пахнущий свежей росою, подруге и вернулся домой, когда уже стемнело.
Вернулся, для того чтобы услышать:
– Лорд-манор Сьер спрашивал о вас… мило… – Старик, стоящий на пороге, запнулся, не зная, как закончить фразу.
Пожилой Бадвин, бывший мажордомом еще у прадеда Адельмара, уже давно сдал – с трудом ходил, часто путал слова, запинался, забывал слова, но прогнать старого слугу нынешний лорд не мог, жалость к старику перевешивала все его недостатки.
Юноша кивнул:
– Сейчас подойду. Что-то важное?
Можно было, впрочем, и не спрашивать: Бадвин, не дождавшись ответа, поковылял прочь от двери, с трудом волоча ноги: кажется, он мгновенно забыл о том, что с кем-то разговаривал.
И эти шаркающие шаги, эта спина, медленно удаляющаяся по темному коридору, врезалась в память Адельмару так, словно это было вчера. Ведь именно после этого разговора с отцом и начал рушиться привычный мир…
Возраст Конберта Сьера, правителя лорд-манорства Ругеи, давно перевалил за половину века. Став вдовцом более пятнадцати лет назад, мужчина больше не женился и всех троих сыновей воспитал в строгости: Хенно, Магрих и Адельмар до сих пор обращались к отцу на «вы», несмотря на новую моду «тыкания», зарождавшуюся где-то в Дертонге, ни один из парней не мог похвастаться, что хоть раз сидел за столом отца в его кабинете, а заходя в апартаменты старого лорда, юноши почтительно останавливались в дверях.